Глава 10
Границы и регионы мешают президенту
Следующим местом, которое привлекло внимание народа, стал Аксыйский район юга Кыргызстана. В марте 2002 года местная полиция из Аксы обстреляла невооруженных демонстрантов, убив шесть и ранив девяносто человек на митинге протеста против заключения под стражу Азимбека Бекназарова, вспыльчивого местного судьи, ставшего национальным политиком. Это был переломный момент в короткой политической истории страны. Никогда раньше власти не стреляли в политических протестующих, не говоря уже о том, чтобы их убивали. Тот факт, что это произошло в маленьком городке на все более беспокойном юге, нанес еще больший ущерб репутации президента Акаева, который никогда не пользовался широкой поддержкой в этом регионе. В последующие месяцы и годы Аксы стал сплоченным кличем противников президента, особенно южан, которым в мае 2002 года удалось перекрыть главную дорогу между Бишкеком и Ошом более чем на неделю.[1]
Страна внимательно следила за делом Бекназарова, члена парламента, который был арестован в январе 2002 года по обвинению в освобождении подозреваемого в убийстве, находящегося под стражей, когда работал районным прокурором в середине 1990-х годов. Позже мужчина был осужден за преступление. Какой бы ни была степень виновности Бекназарова в этом давно забытом деле, решение в начале 2002 года о предъявлении ему обвинения имело все признаки избирательного преследования, организованного сотрудниками правоохранительных органов, работающими по указанию президента Акаева. Как поняли информированные граждане, настоящее преступление Бекназарова состояло в том, что он использовал свое положение депутата парламента для безжалостной критики Акаева за его решение уступить Китаю 120 000 гектаров приграничных территорий Кыргызстана. Вдоль этих окраин находились одни из самых высоких гор в мире, в том числе пик Победы высотой 7450 метров, который оставался во владении Кыргызстана.
Первоначально разграниченная в 1860-х и 1880-х годах между царским и китайским правительствами, спорная граница между двумя странами была предметом длительных переговоров на протяжении 1990-х годов. Президент Акаев подписал, а парламент ратифицировал первый этап новой делимитации границ в 1996 году, в соответствии с которым Китаю было предоставлено 30 000 гектаров территории, ранее контролируемой Кыргызстаном. Дополнение 1999 года, согласованное президентом Акаевым, но никогда не представленное в парламент, стало известно только весной 2001 года, что вызвало яростную реакцию многих депутатов парламента, включая Бекназарова. В соответствии с соглашением, Китаю было уступлено еще 90 000 гектаров, включая истоки двух рек и территорию со значительными запасами полезных ископаемых, включая вольфрам. Реакция власти на критику была быстрой и решительной: один из ближайших советников Акаева предупредил, что противники договоров о демаркации границы могут быть привлечены к уголовной ответственности.[2]
Оправдания Акаевым уступок, частично основанных на том, что он назвал плохо завуалированными военными угрозами с китайской стороны, были неубедительными для многих депутатов, и некоторые предприняли безуспешную попытку отстранить президента от должности. Независимо от того, получал ли Акаев и его окружение взятки от китайцев для заключения сделки, как указывали в беседах со мной несколько высокопоставленных чиновников, его президентская кампания 2000 года, как говорили, получила миллионы сомов в виде пожертвований от правительства Китая.[3] Сам парламент не был вне подозрений в связи с окончательной ратификацией договора о границе в 2002 году. Незадолго до успешного голосования по ратификации, большая группа кыргызстанских депутатов посетила Китай в рамках полностью оплаченной китайским правительством поездки и после поддержала договор.
Пограничный спор с Китаем был одним из нескольких территориальных вопросов, с которыми столкнулся Кыргызстан, когда получил независимость от Советского Союза. На южной границе с Таджикистаном неопределенность в отношении границы приводила к периодическим конфликтам между таджикскими и кыргызскими фермерами из-за прав на воду в отдаленной Баткенской области страны. Всего в нескольких км оттуда, на пересечении границ Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана, советское правительство при Сталине предоставило Таджикистану и Узбекистану несколько небольших анклавов на территории Кыргызстана. В советское время эта странность географического положения создавала мало проблем, но после обретения бывшими республиками государственности, возведение пограничных постов усложнило жизнь как жителей, так и путешественников, и Узбекистан неоднократно подталкивал Кыргызстан к уступке территории, которая служила бы проходными коридорами, соединяющими их анклавы с Узбекистаном на севере. Поскольку основная дорога с востока на запад на юго-западе Кыргызстана проходила через город Сох, расположенный в анклаве площадью 216 квадратных км в форме саламандры, принадлежащем Узбекистану, те, кто путешествовал из одной точки Кыргызстана в другую, подвергались пограничному и таможенному осмотру на узбекистанской границе.
Для жителей Соха эта географическая аномалия создавала еще больше разрушительных помех. Если проживающее там преимущественно этническое таджикское население хотело навестить родственников в Таджикистане, граница которого находилась менее чем в двадцати км, они могли сделать это на законных основаниях только проехав почти триста км до столицы Узбекистана Ташкента, для получения визы. Поскольку это было непрактично, те, кто ехал в Таджикистан, предпочитали рискнуть на кыргызско-таджикской границе, что часто означало подкуп пограничников, чтобы они пропустили их. Сопровождая одну молодую таджикскую женщину из Соха в этом коротком, но нервном путешествии в дом ее детства, британский антрополог Мадлен Ривз в отрезвляющих деталях описала последствия краха коммунизма для повседневной жизни тех, кто оказался в ловушке не по ту сторону границы. Оплакивая возведение жестких границ, таджичка пожаловалась Ривз: «Я становлюсь преступницей каждый раз, когда хочу навестить маму. Что это за свобода? »[4]
В конце 1990-х годов этот малонаселенный уголок Кыргызстана начал привлекать внимание западных экспертов в области обороны, а также антропологов. Только сто двадцать км территории Таджикистана отделяли Кыргызстан от Афганистана, где земля контролированная талибами, превратившись в инкубатор террористических групп, включая не только Аль-Каиду, но и Исламское движение Узбекистана (ИДУ). Рано утром в феврале 1999 года я был в Вашингтоне, округ Колумбия, на небольшой конференции, организованной Швейцарским фондом мира, целью которой было издать справочник, руководство предназначенное для прогнозирования и, таким образом, предотвращения вспышек насилия в Центральной Азии. Член нашей группы, ответственный за главу об Узбекистане, региональный эксперт Госдепартамента США, прибыл с опозданием и в возбужденном состоянии. Из Ташкента только что сообщили о серии взрывов в столице Узбекистана. ИДУ взяло на себя ответственность за нападение на президента Каримова, который не пострадал в результате инцидента. Очевидно, мы упустили свой первый шанс на упреждение.
Тем же летом небольшая группа хорошо вооруженных членов ИДУ покинула свою передовую базу в отдаленном горном районе Таджикистана и пересекла слабо защищенную юго-западную границу Кыргызстана, где они забрали в заложники акима Баткенского района, нескольких кыргызских офицеров и четырех японских геологов. В конечном итоге все были освобождены невредимыми, причем последние были освобождены за выкуп. Кыргызстан с армией численностью всего 12 000 человек изо всех сил пытался изгнать захватчиков из той части страны, где ущелья и горные перевалы укрывали партизан, самым сильным противником которых была зима. Следующим летом ИДУ повторило это мелкомасштабное вторжение в Баткенскую область Кыргызстана, снова взяв заложников, в том числе четырех молодых американских альпинистов, которые взошли на 780 метровую Желтую стену в живописной долине Кара-Су в Кыргызстане. Если верить их истории, эти искатели приключений сбежали, столкнув одного из своих похитителей с горы и убив его.[5]
Кыргызстан с его ограниченным военным потенциалом и неблагоприятным географическим положением столкнулся с трудностями в защите своих границ не только от ИДУ, но и от правительства соседнего Узбекистана. Намереваясь использовать все средства, необходимые для победы над заклятыми врагами режима Каримова, правительство Узбекистана нанесло удары с воздуха по позициям ИДУ на территории Кыргызстана, не запрашивая разрешения у Бишкека. Они также установили мины вдоль участков плохо обозначенной границы между Кыргызстаном и Узбекистаном, в результате чего в течение следующего десятилетия будут убиты и покалечены десятки ни в чем неповинных местных жителей.
Нападение Аль-Каиды на Соединенные Штаты 11 сентября 2001 года привлекло эти локальные стычки в малоизвестном регионе Азии в поле зрения новой «войны с террором» Запада. Прежнее и в значительной степени символическое клеймо американского правительства для ИДУ, как террористической организации, теперь приобрело реальные очертания. В ноябре 2001 года, через несколько недель после американской интервенции, в результате авиаудара США был убит на севере Афганистана один из двух главных лидеров ИДУ, Джума Намангани. Западные вооруженные силы в конечном итоге вытеснили остатки ИДУ в племенные районы северо-западного Пакистана, где в 2009 году другой основатель движения, Тахир Юлдаш, погиб в результате удара беспилотника.
Несмотря на малочисленность населения и ограниченные ресурсы, Кыргызстан начал играть огромную роль в афганской войне. С благословения Москвы, с которой Бишкек поддерживал тесные отношения на протяжении 1990-х годов, правительство Акаева предложило Соединенным Штатам, а затем и силам НАТО, использовать главный аэропорт страны в качестве плацдарма для западных войск, прибывающих и отбывающих из Афганистана. После рестайлинга Транзитного центра Манас, часть главного аэропорта Бишкека была преобразована в декабре 2001 года из тихого гражданского терминала в оживленный центр логистики и транспорта, обслуживающий то, что Пентагон назвал Северным маршрутом снабжения Афганистана.[6] Прибывая рано утром во время последующих поездок в Бишкек, я всегда просыпался от невероятного и странно обнадеживающего вида военных серых танкеров-заправщиков KC-135, выстроившихся на взлетно-посадочной полосе напротив главного гражданского терминала.
Поскольку надежность Южного маршрута снабжения через Пакистан в последующие годы снизилась, а западные силы потеряли доступ к узбекской авиабазе недалеко от афганской границы, транзитный центр в Манасе стал играть все более важную роль в возможностях Запада вести войну в Афганистане. Как и следовало ожидать, по мере того, как Запад становился все более зависимым от сотрудничества с Кыргызстаном, правительство США стало более сдержанно критиковать недостатки режима Акаева. Однако после инцидента в Аксы, воодушевленная и растущая оппозиция не нуждалась в поощрении или поддержке извне, чтобы настоять на конце правления Акаева. И такая возможность представилась в следующем избирательном цикле, который начался с парламентских выборов в феврале 2005 года.
Помимо негативной реакции на Аксыйские события и растущего разочарования южан по поводу доминирования севера в политических и экономических делах, в посткоммунистическом мире произошли более широкие события, доказывающие уязвимость Акаева и его политических союзников на предстоящих выборах. Оппозиционные силы в постсоветской Грузии использовали недовольство населения нечестными парламентскими выборами в своей стране в ноябре 2003 года, чтобы свергнуть действующего президента Эдуарда Шеварднадзе и провести новые выборы, в том числе президентские, в которых победил молодой политический индивидуалист Михаил Саакашвили. Аналогичное восстание против непопулярного лидера последовало за парламентскими выборами на Украине, где результаты голосования, как и в Грузии, не соответствовали результатам экзит-поллов. Эти народные восстания в Грузии и Украине, названные соответственно «революцией роз» и «оранжевой революцией», вызвали потрясение по всему бывшему Советскому Союзу, и Путин со своими сторонниками в российском политическом истеблишменте приняли ряд мер, направленных на то, чтобы сделать своей стране прививку от бедствия, называемого «цветными революциями».
Аскару Акаеву было сложно защитить себя от растущего народного недовольства предстоящей парламентской кампанией, отчасти из-за ненадежности его положения на посту президента, отбывавшего свой последний, предусмотренный конституцией срок. Акаев никогда открыто не исключал возможность изменения конституции, чтобы продлить срок своих полномочий, но осенью 2004 года он сделал заявление, которое привело многих к выводу, что он стал хромой уткой. Полагая, что Акаев не удержит власть, многие бывшие политические союзники президента сформировали своего рода «оппозицию истеблишмента» режиму Акаева и приготовились бросить вызов кандидатам в депутаты, поддерживающим президента. К массовому предательству действующему президенту присоединились бывшие министры иностранных дел, бывший глава Совета безопасности страны и четыре дипломата, которые оставили свои должности за границей, чтобы участвовать в парламентских выборах. Среди этих дипломатов была Роза Отунбаева, которая в декабре 2004 года вернулась со своего поста посланника ООН по конфликту в сепаратистских республиках Грузии, чтобы помочь сформировать новую антиакаевскую партию под названием «Ата-Журт». Курманбек Бакиев, бывший премьер-министр, которого Акаев скинул с поста премьер-министра в качестве козла отпущения в 2002 году после событий в Аксы, создал еще один оппозиционный избирательный альянс — Народное движение Кыргызстана. Среди растущего числа перебежчиков из лагеря Акаева также были видные бизнесмены, уставшие от безжалостных требований дачи взяток или оказании услуг со стороны ближайшего окружения Акаева. Один ведущий северный бизнесмен Кубатбек Байболов сказал мне, что худшим преступником (в схемах по вымогательству) была первая леди страны Майрам Акаева, мастер шейкдауна, который использовался в пользу ее любимых «благотворительных организаций».
Руководителем президентской команды в предвыборной кампании в парламент была дочь Акаева Бермет. Когда я впервые встретил ее более десяти лет назад на завтраке для ее отца в Национальной академии наук в Вашингтоне, она была привлекательной и несколько скромной студенткой швейцарской бизнес-школы и очень интересовалась Западом. Теперь, когда ей было за тридцать, она уже была основателем и лидером новой пропрезидентской партии, известной как «Алга, Кыргызстан!». Глава администрации президента возглавил еще одну проакаевскую политическую партию — «Адилет». На основе модели партийного развития, которую Путин успешно использовал в России и которую президент Назарбаев аналогичным образом задействовал в соседнем Казахстане, эти «партии власти» были ответственны за выдвижение двух третей поддерживаемых партиями кандидатов на парламентских выборах 2005 года. В соответствии с привычкой Кыргызстана к постоянному изменению правил проведения выборов, чтобы вывести оппозицию из равновесия, новый парламент должен был состоять только из одной палаты с 75 местами, заполненными на одномандатных окружных выборах.
В ходе многочисленных парламентских гонок, видные представители «истеблишмента» выступили против проакаевских кандидатов, но ни одна из них не была более заметной, чем борьба в избирательном округе № 1 Бишкека, где Роза Отунбаева вступила в бой с Бермет Акаевой. Едва началась кампания, как Центральная избирательная комиссия, члены которой были обязаны президенту Акаеву, постановила, что Отунбаева и другие вернувшиеся дипломаты не имеют права баллотироваться, потому что они не проживали в стране в течение предыдущих пяти лет. Это было одним из многих сомнительных положений избирательного законодательства страны. Адвокаты оппозиции утверждали, что постоянные места жительства дипломатов остались в Кыргызстане и что это положение никогда не применялось на предыдущих выборах, но на этот раз имена дипломатов были вычеркнуты из бюллетеней, как и имена нескольких других кандидатов от оппозиции.
20 января 2005 года, чуть более чем за месяц до первого тура парламентского голосования, я опубликовал в The Moscow Times статью под названием «Следующая цветная революция?» В статье утверждалось, что если судебные иски и переговоры с правительством не восстановят права лидеров оппозиции баллотироваться в депутаты, у них не останется иного выбора, кроме как мобилизовать население против режима. Тогда в Кыргызстане станет возможной желтая революция. Хотя Кыргызстану может не хватать некоторых черт, присущих грузинской и украинской революциям, таких как доминирующий лидер оппозиции со связями на Западе и хорошо организованные сторонники, у него в действительности есть важный региональный разрыв и политически активное население, по крайней мере, по стандартам Центральной Азии.
Кроме того, пропрезидентские силы примут участие в выборах без многих популярных и опытных политиков страны на их стороне. В таком положении у семьи Акаева нет другого выхода, кроме как явно манипулировать выборами, чтобы обеспечить свою победу. Такая тактика может гарантировать победу, но она также гарантирует нелегитимность выборов и рискует вызвать цветную революцию в глубоко разделенном обществе с сильной и заметной оппозицией.
События развивались, как и предполагалось. Президент Акаев и его союзники использовали свои значительные ресурсы, чтобы обеспечить сочувствующее и решающее большинство в парламенте. Размер большинства был важен, потому что имея две трети мест в руках своих сторонников, Акаев мог изменить конституцию, чтобы баллотироваться на следующий срок. Помимо дисквалификации видных оппозиционных кандидатов, команда Акаева ограничила способность своих противников распространять свою позицию, закрыв единственную в стране независимую типографию, запугав газеты, которые не были связаны с президентом, и за четыре дня до первого тура выборов прекратила вещание местных передач Радио «Азаттык», финансируемой США кыргызскоязычной службы Радио Свобода, которая находится в Центральной Европе. Из-за того, что оппозиционные СМИ оказались в трудном положении, новости, поддерживаемые правительством, преобладали на заключительных этапах кампании, что обеспечило население устойчивым поступлением положительных новостей о президенте Акаеве и его достижениях. В сочетании с другой тактикой, направленной на подавление оппозиции, включая подкуп голосов и запугивание избирателей, эти методы обеспечили почти полный охват 75 мест в парламенте проправительственными политиками, включая дочь и сына Акаева. Шесть кандидатов от оппозиции сумели получить места, в том числе Азимбек Бекназаров, но новый лидер «оппозиции истеблишмента» Курманбек Бакиев проиграл выборы в своем родном районе Джалал-Абада во втором туре, что помогло спровоцировать массовые протесты против результатов на юге.
Ни в одной другой стране Центральной Азии, и, возможно, мира, публичный протест не был столь частой и приемлемой частью политической жизни Кыргызстана. Как показал инцидент в Аксы, этнические кыргызы с готовностью встали на защиту местного «большого человека» против центральной власти. Протесты принимали множество форм: от установки «юрточных городов» в общественных парках до длительных маршей в столицу. Во время парламентских выборов 2005 года попытки дисквалифицировать популярного политика из Иссык-Кульской области привели к демонстрациям вокруг избирательной комиссии, которые временно препятствовали раздаче бюллетеней на избирательных участках. Когда выборы, наконец, состоялись в этом округе, без дисквалифицированного местного кандидата, избиратели подали две трети своих бюллетеней «Против всех».
Гневно отреагировав на поражение своих кандидатов во втором туре парламентских выборов в марте, многие избиратели на юге вышли на улицы, перекрыв единственную артерию, соединяющую север и юг, и захватили контроль над районными и областными акиматами, местами местных органов власти. Силы, симпатизирующие Акаеву, временно восстановили контроль над зданиями, но позже были вытеснены толпой. Без достаточного количества лояльных сотрудников правоохранительных органов на юге или хорошо обученных и надежных подразделений по борьбе с массовыми беспорядками из Бишкека, которые можно было бы отправить на место происшествия, Акаев и его сторонники беспомощно наблюдали, как недовольные южане начали путь в Бишкек.
______________________________
[1] Подробнее об этом эпизоде см. Замира Сыдыкова, Годы ожиданий и потерь (Бишкек, 2003), стр. 146–147 и далее.
[2] Alisher Khamidov, “Dispute over China-Kyrgyz Border Demarcation Pits President vs. Parliament,” Eurasianet.org, June 27, 2001.
[3] Интервью с Розой Отунбаевой, 11 апреля 2009, Бишкек.
[4] Madeleine Reeves, “Travels in the Margins of the State: Everyday Geography in the Ferghana Valley Borderlands,” in Jeff Sahadeo and Russell Zanca (eds.), Everyday Life in Central Asia: Past and Present (Bloomington, IN: Indiana University Press), p. 280.
[5] Greg Child, “Fear of Falling,” Outside (November 1, 2000). http://www.outsideonline.com/1928676/fear-falling; Виктория Панфилова, “В огне противостояния: несогласованность действий и сопротивление государства региона повышают опасность распространения религиозного экстремизма,” НГ «Содружество», 28 февраля 2001; Martha Brill Olcott, “The War on Terrorism in Central Asia and the Cause of Democratic Reform,” Demokratizatsiya: The Journal of Post-Soviet Democratization, vol. 11, no. 1 (2003), pp. 86–95; Matthew Stein, “The Goals of the Islamic Movement of Uzbekistan and Its Impact on Central Asia and the United States,” FMSO-JRIC Analyst, US Army (Camp Leavenworth, Kansas, January 2013).
[6] К началу 2010 года транзитный центр «Манас» ежемесячно переправлял в Афганистан 30 000 военнослужащих и 600 коротких тонн грузов. Посольство Бишкек, “Автор сценария визита СРПД Холбрука в Кыргызстан,” телеграмма WikiLeaks: 10BISHKEK113_a, от 16 февраля 2010. https://wikileaks.org/plusd/cables/10BISHKEK113_a.html
