Кыргызстан с населением менее пяти миллионов человек, в середине 90-х годов прошлого векаимел свой вес в международных делах. Причина в том, что эта страна воспринималась западными столицами, как надежда на демократию в регионе, где быстро укоренялся авторитаризм. Используя логику, примененную десятью годами позже к Саддаму Хусейну в Ираке и на Ближнем Востоке, многие представители американского внешнеполитического истеблишмента полагали, что если демократия закрепится в одной стране региона Центральной Азии, она распространится и на все остальные. Во время турне по Европе и Северной Америке в начале 1990-х годов президент Акаев использовал эти ощущения, тщательно культивируя имидж Кыргызстана, как «островка демократии» в море авторитаризма. Результатом стали ссуды и гранты от западных государств и международных финансовых организаций, которые к концу 1990-х годов составили более миллиарда долларов.
Во время бурного турне по восточному побережью Америки в мае 1993 года, своего первого визита в Соединенные Штаты, Акаев рассказывал своим слушателям то, что они хотели услышать, в элегантных речах которого упоминались имена и идеи Джефферсона, Франклина и других американских основателей. На встрече с лидерами бизнеса и финансов на Манхэттене он начал свое выступление такими словами:
«Я всегда относился и отношусь с глубочайшим уважением к классу предпринимателей любой страны. Всей мировой историей многократно доказано, что это самый сильный в энергетическом отношении социальный слой любой нации….Энергией вашей можете перевернуть окружающий нас мир».
Вопреки некоторым опасениям накануне визита в Соединенные Штаты, президент Акаев провел очень успешный тур по Америке, встретившись с президентом Клинтоном и вице-президентом Гором в Белом доме, а также провел презентации для впечатляющего числа организаций — от Гарварда до Фонда Карнеги. На следующий день после его выступления перед бизнес-сообществом на Манхэттене я присутствовал на ужине, который в честь президента Акаева устроил Freedom House в их офисе в Розлине, штат Вирджиния, на другом берегу реки Вашингтона, округ Колумбия. Как единственный русскоязычный американец, сидевший за столом с президентом, я довольно долго говорил с Акаевым за обедом и снова обнаружил, что он приветливый, любезный и гостеприимный человек. Поэтому для меня было шоком услышать его послеобеденную речь, возможно, единственную нестройную ноту в его поездке в США. Высоко оценив количество средств массовой информации в своей стране и признав роль свободы слова в кончине коммунизма, Акаев при этом заявил, что его терпение по отношению к некоторым аспектам свободы прессы в стране истощается.
«Пресса в Кыргызстане далеко не всегда выдерживает необходимый уровень культуры, нарушаются элементарные этические нормы. Однако мы, представители власти, сдерживаем себя, не допуская никаких ограничений свободы печати», — продолжил он, предупредив об опасности, исходящей от прессы, которая пользуется тем, что он назвал незрелой свободой, которая в новой стране, такой как Кыргызстан, может привести к анархии и правлению мафии.
В зале, полном американских активистов, чья деятельность посвящена продвижению свободной прессы по всему миру, он завершил свое выступление цитатой Томаса Джефферсона, которую он предложил в шутку, при этом отметив, что «в каждой шутке есть доля правды.
«Человек, который никогда не читает газет, информирован лучше, чем тот, кто их читает».
Организаторы мероприятия из Freedom House были ошеломлены, и вечер, казалось, неожиданно подошел к концу. К моему большому удивлению, на выходе из зала он вручил мне папку с оригинальной печатной версией выступления той ночной речи вместе со всеми другими речами, которые он произнес в Соединенных Штатах во время этого визита.
Я вспомнил этот вечер год спустя, когда Акаев начал давить на прессу. Кампания против его критиков в СМИ началась с создания Комитета защиты чести и достоинства президента. Затем, в июне 1994 года, когда радио и телевидение уже находились под влиянием президента и его окружения, Акаев санкционировал закрытие двух газет, выходивших за рамки того, что он считал приемлемой журналистикой. Первой была газета «Свободные горы», которая опубликовала коллаж фото Акаева в «Звезде Давида» в окружении шести еврейских советников, включая Леонида Левитина. Другой закрытой газетой была «Политика», исказившая речь президента. Вместо того, чтобы напечатать «предотвращение исхода русских является условием демократизации», газета передала слова Акаева, как «исход русских — это условие демократизации». Эти действия Акаева вызвали резкую реакцию со стороны представителя президента Клинтона в бывших советских республиках Строуба Тэлботта, который напомнил президенту Кыргызстана, что финансовая поддержка Америки по-прежнему зависит от сохранения репутации страны в Центральной Азии в качестве демократического форпоста в регионе.
Несмотря на это американское предупреждение, парламент Кыргызстана принял закон, квалифицирующий определенные формы клеветы, как уголовное преступление, что предоставило президенту дополнительное оружие в борьбе с его самыми резкими критиками в прессе. Первыми журналистами, привлеченными к уголовной ответственности по этому закону, были Замира Сыдыкова и Тамара Слащева из Res Publica. Они были осуждены и приговорены к восемнадцати месяцам заключения за публикацию статьи, в которой утверждалось, что у президента был банковский счет за границей. Хотя приговоры были отсрочены, Сыдыкова и Слащева лишились права работать в журналистике на год и восемнадцать месяцев соответственно.
После того, как Сыдыкова вернулась на работу в Res Publica в 1997 году, она быстро стала объектом еще одного уголовного преследования, на этот раз из-за статьи, написанной журналистом Res Publica Александром Алянчиковым, в которой описывалась коррупция в золотодобывающей компании в Кыргызстане. И снова оба журналиста были осуждены и приговорены к тюремному заключению, но на этот раз Сыдыкова отбыла четыре месяца в тюрьме из полуторагодичного срока, прежде чем была освобождена после аппеляции в Верховном суде. Опасаясь за безопасность своего 12-летнего сына в Бишкеке (ее старший сын уже был избит неизвестными нападавшими), она отправила его в школу в маленьком городке в Центральной Флориде, где я жил. В следующий раз я увидел Замиру во Флориде в 2000 году, когда она по пути в Вашингтон, где ей должны были вручить премию «За мужество в журналистике» от Международного фонда женщин в прессе, заехала в наш городок.
Международный женский медиа-фонд был одной из многих западных неправительственных организаций, которые стремились помочь тем, кто работал над либерализацией развивающихся обществ, таких как Кыргызстан. Среди НПО, присутствовавших в Кыргызстане, наиболее влиятельным был Институт «Открытое общество» (OSI, ныне «Фонд открытого общества»), который финансировался миллиардером Джорджем Соросом. Признавая важность образования в формировании нового посткоммунистического поколения, Институт «Открытое общество» поддержал многочисленные инициативы, направленные на юное поколение страны, включая конкурс на новый контекст учебника по истории для средней школы. Как хорошо понимал Сорос, получивший образование в юности в коммунистической Венгрии, — герои, события и ценности, вплетенные в национальные нарративы, преподаваемые в школах, — все это помогает формировать мировоззрение граждан страны. Помимо издания учебников, альтернативных темам, что выпускались при коммунизме, группа Сороса стремилась переквалифицировать преподавателей, оставшихся от старого режима, и для этого Институт «Открытое общество» пригласил меня в Кыргызстан в сентябре 1995 года.
Впервые отправившись в Среднюю Азию в качестве консультанта, а не исследователя, я был во власти сотрудников OSI в вопросах организации поездки. Покинув Орландо во второй половине дня, я прибыл во Франкфурт рано утром следующего дня, сделав восьмичасовую остановку перед моим следующим рейсом в Алматы, тогда столицы Казахстана. Поскольку аэропорт Франкфурта находился в стадии ремонта, количество мест в терминале было крайне ограничено, поэтому я провел время, растянувшись на полу, пытаясь отдохнуть, и все это время объявления на немецком и английском языках крутились как хомут над головой. После двух ночей подряд на борту самолета, я прибыл в Алматы на следующее утро, когда солнце вставало над горами к востоку от города, горами, которые образовывали границу между Казахстаном и Китаем. Направляясь к терминалу, я посмотрел налево и увидел новый Боинг 747 с водным флагом Казахстана, мерцающем в утреннем свете. Это был личный самолет президента страны Нурсултана Назарбаева, роскошь, ставшая возможной благодаря огромным запасам нефти и газа Казахстана, которые привлекли интерес и инвестиции крупнейших мировых энергетических компаний. В это же время, президент Кыргызстан Акаев вынужден был рассчитывать на поношенный самолет советских времен среднего размера.
В аэропорту Алматы меня ждал представитель Института «Открытое общество», чтобы отвезти меня за три с половиной часа в Бишкек. Два города соединяет ухоженная двухполосная дорога, проложенная всего в нескольких километрах от границы с казахстанской стороны. К югу возвышались высокие горы Кыргызстана, а глядя на север, можно было видеть начало казахской степи, которая простирается безбрежно и без каких-либо насаждений до горизонта. Клевая носом, я иногда просыпался из-за того, что водитель отклонялся от дороги, чтобы пропустить машину, приближающуюся сзади. Нетерпеливые автомобилисты, которые, казалось, все время сидели на хвосте большого «Мерседеса», ехали на большой скорости по центральной линии, заставляя более медленные автомобили сворачивать на обочину. Как я узнал после нескольких поездок в Кыргызстан, Центральная Азия была местом, где умирали старые немецкие машины. Автомобили Audi, BMW и Mercedes с большим пробегом, выделяющие в большом количестве загрязняющие газы из своих стареющих двигателей, были в моде в регионе, который на протяжении десятилетий был ограничен только Волгами, Ладами и Жигулями советского производства.
Свернув на юг на последнем этапе пути, мы прошли через низкие каньоны приграничного города Кордай, прежде чем пересечь границу, которая находится всего в 16 км от Бишкека. Отчаянно нуждавшийся прилечь, чтобы оправиться от двухдневной дороги, я начал совсем уже расслабляться в ожидании регистрации в отеле. Однако, к моему большому огорчению, вместо этого мы направились в штаб-квартиру Института «Открытое общество», где в 11:00 утра уже была назначена встреча с директором Чинарой Джакыповой. Проведя с ней всего несколько минут, я понял, что это женщина безграничной энергии и драйва, и поэтому ей никогда не пришла бы в голову идея отдохнуть после двух бессонных ночей в кресле эконом-класса в самолете.
Один из друзей детства Джакыповой, впоследствии известный профессор, объяснил, что Чинара обладает энциклопедической памятью и ненасытным любопытством. По его словам, она «всегда была лучшей в том, что делала». Как и многие из лучших и самых ярких людей в первые годы посткоммунистического Кыргызстана, Джакыпова училась в России, в Московском государственном университете, где получила докторскую степень, прежде чем вернуться в Кыргызстан, чтобы преподавать в национальном университете. В начале 1990-х годов президент Акаев назначил ее на пост министра образования, но когда ее популярность стала приближаться к президентской, Акаев дистанцировался от нее, и она решила уйти из правительства.
История Чинары Джакыповой является символом поколения чрезвычайно талантливых молодых женщин, которые вошли в общественную жизнь Кыргызстана в 1990-х годах. Там, где горстка людей, таких как Роза Отунбаева, сделала успешную карьеру в правительстве, большинство перешло на работу в НПО, где не было барьеров или стеклянных потолков, как предела роста. Кроме того, «третий сектор», как его иногда называют, позволял свободу мысли и выражения мнений, недоступную на государственных должностях. Ко второй половине 1990-х годов сообщество НПО в Бишкеке, финансируемое в основном за счет денег из-за границы, представляло собой своего рода альтернативное правительство, в котором преобладали женщины, постоянно проводившие семинары и слушания и лоббировавшие прогрессивные изменения в государственной политике. В последующие годы в интервью с руководителями неправительственных организаций, которые занимались самыми разными вопросами, от вопросов окружающей среды и благополучия женщин и детей до уголовного права и проведения выборов, я почти в каждом случае встречался с женщинами.
Учебный курс, на который Институт «Открытое общество» пригласил меня в Кыргызстан в сентябре 1995 года, собрал около двадцати участников, большинство из которых были молодыми людьми, преподававшими то, что можно было бы назвать курсами обществоведения в местных университетах. Все они получили образование в советское время, и большинство из них обучались предметам, связанным с догматическим подходом к марксизму, таким как диалектический материализм и история рабочего класса. В связи с ростом интереса к общественным наукам западного образца в Кыргызстане, Институт «Открытое общество» воспользовался возможностью, чтобы предложить недельный интенсивный курс по современным подходам в политологии. Моей задачей было познакомить участников с центральными концепциями в области сравнительной политики. То, что меня уже пугало, так это обучать других профессоров совершенно для них новой литературе и делать это на русском языке, но еще больше растревожило в первое утро то, когда в группе я увидел знакомое лицо в первом ряду. Это был Медеткан Шеримкулов, 55-летний спикер первого посткоммунистического парламента страны и бывший секретарь Коммунистической партии Киргизской Республики.
Это была непростая неделя. Проблема была не в обучении, а в сне. Погружение в работу после двух дней бессонного путешествия из Соединенных Штатов сбило мои внутренние часы, а неумолимый график приема пищи, лекций и встреч с другими учителями не позволил мне перезагрузить мою систему. В результате я работал над лекциями до 23:00, а затем ложился спать, но неизменно просыпался около часа ночи. Что сделало неделю выносимой, так это еще и любопытство студентов и товарищеское отношение моих коллег-преподавателей. Одним из них был очень достойный российский дипломат, только что вышедший на пенсию, Анатолий Слюсарь, который говорил о международных отношениях. Другим был Михаил Губогло, Миша для своих друзей, который был одним из ведущих российских специалистов по этнической политике. Заразительно оптимистичный и юмористический член небольшой тюркской христианской группы из Черноморского региона гагаузов, Миша был сокурсником в Университете Дюка и работал в мастерской Джерри Хоу. Всего двумя месяцами ранее мы провели вместе памятную неделю на ежегодной конференции российских антропологов и этнографов, которая проходила в далекой русской деревне в Рязанской области. Имея опыт советского ученого и сотрудника по западным проектам в области общественных наук, Миша стал бесценным мостом между старым и новым мирами, пересекающимися на этом недельном учебном курсе.
На этой неделе, наш куратор из Института «Открытое общество» однажды подошел ко мне с приглашением выступить в недавно открытой Академии туризма в Бишкеке. Мой опыт в этой области был таким же незначительным, как и в Кыргызстане несколькими годами ранее. Я действительно вырос во Флориде и за первые три года своей работы я посетил Дисней Парк девять раз, иногда в качестве гостя у кузена, который там работал. Однако я ничего не знал о профессиональной подготовке людей, работающих в сфере туризма. Как я выяснил, прибыв в «Академию», серию арендованных комнат в центре столицы, мои хозяева, похоже, не были лучше осведомлены о предмете, чем я. Войдя в большой душный лекционный зал, в котором находилось более семидесяти студентов, я увидел море молодых киргизских женщин и мужчин, большинство из которых не выглядели так хорошо одетыми или привилегированными, как студенты элитных учебных заведений города. Они были увлеченной, внимательной аудиторией, желавшей выучить профессию и пробиться в экономике, которую руководство страны представляло, как рыночную. Но, к сожалению, капитализм в Кыргызстане в этот период представлял собой разновидность Дикого Запада, и образовательные учреждения, такие как Академия туризма, открывались направо и налево, без особых перспектив трудоустройства выпускников в смежных областях. В тот день, покидая лекционный зал, я думал о мучительной расплате, которая ожидала этих студентов и всю страну.
