Директор правовой клиники «Адилет» Чолпон Джакупова одна из немногих, кто открыто и без страха высказывает свое мнение. Выборы омбудсмена она также не обошла стороной. Эта тема, по ее мнению, важна настолько же, как и судебная реформа. Ведь без кардинальных изменений о соблюдении прав человека в Кыргызстане можно будет забыть навсегда.
— Чолпон Идиновна, вы открыто выступили с призывом к одному из кандидатов в омбудсмены, призвав его отказаться от затеи и дать возможность поработать молодым с правозащитным характером. А что, по вашему, является основным в деятельности акыйкатчы?
— У многих сложилось своеобразное представление о работе омбудсмена. Считается, что его основная работа — отвечать на запросы граждан. Но это только часть его работы. Основная — выявлять системные ошибки в управлении государством, которые порождают массовые нарушения прав человека. Может он это делать, только анализируя обращения граждан? Или анализируя работу госструктур?
Вот сейчас все разговоры о судебной реформе начинаются так: «Мы вмешиваться в суды не можем». Так все прикрываются конституционным положением о том, что вмешательство в отправление правосудия в Кыргызской Республике запрещено. Но это не означает, что работа судебной системы должна быть абсолютно бесконтрольной. Есть конституционные органы судейского самоуправления, деятельность которых направлена на установление общественного контроля. Это — Совет судей и Дисциплинарная комиссия. Если у действующей власти есть желание реально наладить систему, то надо контролировать работу этих органов. Как работает Дисциплинарная комиссия, сколько взысканий, как и сколько судей привлекли к ответственности, по каким делам. Совет должен реагировать на наиболее скандальные общественно значимые решения. Но все эти органы молчат. Они будто находятся в какой-то параллельной вселенной, и интересы общественности с тем, как организована работа судов не соприкасаются. Граждане и судебная система, получается, живут на соседних планетах.
— Достаточно ли у него полномочий выявлять нарушения во всех сферах? Были у нас омбудсмены, откровенные клоуны, которые только и умели, что шум создавать. Должен ли акыйкатчы кричать с высоких трибун, или его работа тихо выявлять нарушения и работать на их устранение?
— У него хороший инструментарий, широкие полномочия. Для подготовки аналитических отчетов есть доступ во все закрытые учреждения. У него абсолютный доступ к информации. Что такое доступ к информации, вам журналистам, объяснять не надо. Но это инструмент, которым надо уметь пользоваться. Он позволяет выявлять ошибки, говорить о них, особенно, лицам, которые принимают решения. У него свободный доступ к президенту, он может в любой момент зайти к нему. У него много инструментов. Другое дело, что не все ими могут пользоваться.
— Каким должен быть кандидат, чтобы соответствовать должности, стать настоящим уполномоченным по правам человека — молодой, в возрасте, юрист, чекист..?
— Во многих странах омбудсмены — это солидные люди в возрасте. Но я не привязываюсь ни к возрасту, ни к полу.. Мне все равно, какой он национальности, какого цвета у него кожа, владеет или нет иностранными языками, тем же английским… Это все технические моменты, не определяющие факторы. Но, что точно у него должно быть, так это — аналитический склад ума. А также менеджерские способности, особенно, они пригодятся в самом начале, когда он должен выстроить план работ, определить приоритеты, а для этого надо обладать управленческими навыками. У акыйкатчы должно быть мужество говорить прямо об ошибках. А уж будет он кричать об этом или говорить тихо через доклад — неважно. Главное, чтоб у него была воля. Законодательство ему эту возможность предоставляет. Но хватит ли у него мужества и характера пользоваться этими возможностями?
— Сейчас при выборе претендентов на должность омбудсмена основную ставку делают на юридическое образование. Обязательно ли оно должно быть у акыйкатчы?
— Да, считаю, он должен быть юристом. Анализировать правовую сферу, не обладая глубокими профессиональными знаниями, не получится. Будет опять простое горлопанство.
— Согласны ли вы с мнением, что омбудсменом должен стать кандидат от оппозиционной фракции? Для некоторых этот вопрос принципиален, иначе, как они отмечают, не будет баланса в ветвях власти. Отчасти можно не согласиться с этим утверждением, поскольку любая сегодняшняя оппозиция завтра же может войти в коалицию парламентского большинства. Не менять же нам омбудсмена каждый раз, когда в ЖК разваливают коалицию?!
— Законодательно это не закреплено. Но логично было бы, если оппозиционная фракция имела по этой позиция преимущество. В таком случае, у омбудсмена будет подпорка в виде поддержки для его мужественных заявлений и выступления со стороны оппозиционного меньшинство. Быть в единичном числе, говорить и работать очень сложно.
Но, как вы совершенно верно заметили, реалии политические сегодня таковы, что переформатирование делается по щелчку. Сегодня мы видим, что «Ата Мекен» в оппозиции, хотя еще в недавнем прошлом фракция была в коалиции большинства. Кто знает, возможно, она вновь вольется в альянс. При такой неустойчивой конструкции, сложно сказать, что ставки надо делать на их кандидата.
В этой ситуации определяющим фактором должно стать сочетание профессиональный знаний и личных качеств. На мой взгляд, всеми этими качествами обладает Клара Сооронкулова (бывшая судья Конституционной палаты — прим. ResPublica). Но она не выдвинула свою кандидатуру. Это пример, когда человек пожертвовал карьерой из-за своих принципов, что говорит о ее мужестве, и она обладает действительно глубокими знаниями.
Достаточно глубокими знаниями обладает также Канат Азиз. Но он не столь широко известен общественности. Стал проявлять себя только тогда, когда фракция «Ата Мекен» стала в оппозиции.
У Риты Карасартовой солидный багаж правозащитного прошлого. Самое главное, чтобы она, придя во власть, не забыла о своем прошлом и помнила о том, что омбудсмен — это главный правозащитник страны.
— Про остальных ничего не скажете?
— Что можно сказать про остальных? Я открыто заявила, что не рекомендовала бы назначать туда людей из числа бывших прокуроров, милиционеров или сотрудников спецслужб. Природа этих органов совершенно другая. Они стоят по другую сторону барьера. У них на ментальном уровне сформированное сознание, а я не думаю, что в 50-60 лет у человека еще не сформировалось сознание, они уже сложившиеся люди. Их переформатировать достаточно сложно. Это уже зрелые люди. Обвинительный уклон будет присутствовать всегда.
Схожая ситуация и с судьями. Бывшие служители Фемиды, которые приходят в адвокатуру, у них всегда немного превалируют такие качества.
— Выборы нового акыйкатчы пройдут со дня на день. С чего бы вы посоветовали начать избранному кандидату?
— Боюсь, если придет хороший управленец и человек с системным пониманием основ права и задач, которые стоят перед институтом омбудсмена, что время на занятие собственно правозащитной деятельностью у него будет ограничено. Первое, что он должен делать, это конечно набрать профессиональный штат. Это долгая и нудная бюрократическая работа по очищению. Потенциал этой структуры, особенно аналитический, очень слаб. Там сидят кто угодно, только не юристы.
— В аппарате акыйкатчы тоже должны быть только юристы?
— Нет, но понимание, что такое право и умение читать законы у людей, которые работают в институте омбудсмена, должны быть. У нас же ситуация сложилась так, что человек просто читает письма и все. Но это не основная работа. Даже когда юрист и не юрист читают письмо, они по-разному его воспринимают и делают разные выводы.
— Зачастую омбудсменов у нас «назначают». Выборами процесс их отбора назвать сложно. Должен ли при этом омбудсмен вмешиваться в политические процессы, быть чрезмерно политизированным?
— Институт омбудсмена — это орган парламентского контроля в сфере прав человека. В первую очередь, парламентарий должен быть заинтересован в том, чтобы пришел профессиональный, объективный, непредвзятый и непривязанный к их фракциям человек. Почему? Новейшая история Кыргызстана показала: в условиях, когда правоохранительные органы и судебная система чрезвычайно политизированы, они не в состоянии вынести независимые и объективные решения, в стране должны оставаться институты и инструменты, готовые встать на защиту и, так сказать, подать голос. Особенно, это касается политических дел, в моменты, когда права тех же политиков будут нарушены. Это сегодня они — депутаты Жогорку Кенеша, но уже завтра они могут стать сидельцами мест не столь отдаленных. И если завтра они изберут лояльного, беззубого и послушного во всех отношениях человека на должность омбудсмена, а уже послезавтра ситуация изменится, а у нас такое бывало не раз, и каждый может оказаться за решеткой, пусть не взывают и не говорят, что их некому защищать. Первыми, кто страдает, при смене политической конъюнктуры, оказываются депутаты и политики. Тогда они будут кусать локти и причитать: как плохо, что мы давили на адвокатуру, что не выбрали независимого человека. Пусть эта печальная перспектива маячит перед глазами депутатов, когда они будут голосовать за того или иного кандидата на пост омбудсмена.
