Продолжение. Начало в №№17-41.
В конце 1940-х годов будучи еще студентом, Пайпс приезжает в Европу для изучения истории Советского Союза. С целью знакомства с жизнью и бытом туркестанцев, он встречается с осевшими здесь беженцами – казахами, кыргызами и таджиками. Он беседовал с ними и записывал все, что было рассказано. Некоторые из наших не знали русского языка, и я был у Пайпса переводчиком. У нас завязались хорошие отношения. Впоследствии Пайпс сделал успешную карьеру, он стал советником президента Соединенных Штатов Америки. Наша дружба сохранилась. Вот так мне была закрыта дорога в Гарвард. Но я не унывал и продолжал трудиться.
Знакомство с Мухтаром Ауэзовым
Наступил 1959-й год. Мы узнали, что в Америку приезжает группа писателей из Советского Союза и среди них находится казахский писатель Мухтар Ауэзов. Он был наслышан о нашей библиотеке, так как книги, которые он искал, были у нас. Я не знаю как, видимо, он попросил через Государственный департамент, подготовить эти книги. Если вы помните, я уже рассказывал о своих отношениях с Леванским. Несмотря на это и учитывая, что Мухтар Ауэзов не знал английского, Леванский позвал меня и сказал: «Кудайберген, завтра нас посетит ваш знаменитый писатель. Приготовь для него такие-то книги». Конечно, я обрадовался, услышав имя Мухтара ага. «Сними свой рабочий костюм, завтра оденься хорошо, сядь на мое место и прими этого писателя», — добавил мой начальник. Веря и не веря услышанному, я отправился домой. На следующий день я надел приличный костюм и пришел на работу. Встретивший меня Леванский повторил еще раз: «Он будет примерно часов в 10-11. Вот садись на мое место, приготовь книги и все подробно объясни ему». Несмотря на свою обиду на него, я от всей души был благодарен Леванскому за то, что он уступил мне право приема такого важного для меня гостя.
Я видел Мухтара ага на фотографиях, в фильмах, на различных советских сессиях. Его лицо было знакомо. В публикациях и обсуждениях туркестанских националистов о правительствах Алаш-Ордо и Коканда иногда я встречал имя Мухтара ага. Более того, я читал в кыргызских газетах его выступление в поддержку кыргызов на съезде писателей Кыргызстана. Мысль о том, что я встречаю такого уважаемого человека, радовала меня. А с другой стороны, я волновался о том, смогу ли принять его на должном уровне…
В тот же день я поехал в магазин, где продавали книги, привезенные из Советского Союза. Здесь я приобрел двухтомник Мухтара ага «Абай» на английском языке в надежде попросить автограф автора. В нашем офисе работали несколько человек, но Леванский в этот день не пришел. По всему выходило так, как-будто он всецело освободил мне свое место.
И вот к нам приехал сам Мухтар ага. Мы поздоровались и начали беседовать, я — на кыргызском, он — на казахском.
— Из каких краев Кыргызстана будешь? –спросил он
— С Ыссык-Куля.
— Из какого рода?
— Из рода бугу.
— Свет мой, да ты принадлежишь к самому знаменитому роду кыргызов, — заметил он.
Потом стали говорить о литературе. Я заранее подготовил книги, которые он просил. Я был наслышан, что Мухтар ага в то время собирал эпосы тюркских народов. В Нью-Йоркской библиотеке я нашел эпос «Кеде-Коркут». Гостю было необходимо сделать копию этого произведения. В то время ксерокопии еще не делали, поэтому надо было делать фотокопию книги. Я сейчас не помню, кажется, тогда 1 страница фотографии стоила 1 доллар или больше. Значит, фотокопия двухсотстраничной книги, обошлась бы очень дорого. И все же, несмотря на низкую заработную плату, я предложил:
— Мухтар ага, я сделаю Вам фотокопию книги.
— Не стоит, свет мой, это очень дорого. Я возьму через Государственный департамент. Ты только напиши мне, как найти эту книгу. Я тут же выписал для него соответствующие параметры.
— Мухтар ага, будьте мои гостем, я приглашаю вас к себе домой, — попросил я.
— Спасибо, дорогой мой, я не смогу погостить у тебя. У нас очень мало времени. Будь здоров!
Мы тепло расстались.
Запись нового имени в паспорте США
В ноябре 1961 года я готовился к получению американского гражданства и заполнил анкету. Для получения американского гражданства требовались два гаранта-поручителя, которые тебя хорошо знали. Моими гарантами выступили Соломон Майерович Шварц и Татьяна Олеговна Федорова.
Было очевидно, что имя и фамилию Кудайберген Кожомбердиев американцы никогда не смогут выговорить.
Приведу пример. Когда я только приехал в Америку из Европы, на безлюдной трассе вдали от города я ехал на машине с большой скоростью. При въезде в город меня остановил полицейский. Рассерженный моими уверениями в том, что я не нарушал правил дорожного движения, потребовал паспорт. Полицейский не смог выговорить мое имя и фамилию, поэтому он наложил штраф на каждую букву моих имени и фамилии. Я обратился в суд с жалобой о большом размере наложенного штрафа. Судья, который тоже не смог выговорить мою фамилию, увеличил размер штрафа, чтобы я больше с такими длинными именем и фамилией больше в суд не обращался.
Все, кто не любил меня, и те, кто даже и был лоялен ко мне, писали мне псевдонимы, как им заблагорассудится. Среди немцев я был известен как «Асан» или «Кадыр», у французов – под своим именем, в Турции я был «Кыргызом», а в журналистике – «Кошой».
В Америке при получении гражданства можно изменить имя и фамилию, и по закону тебе выдадут на них документ.
Выбирая себе новое имя, я исходил из того, что, во-первых, я хотел беззаветно служить своему народу, во-вторых, Алтай — древняя родина кыргызов. Таким образом связав эти два понятия, я назвался Азамат Алтай, к тому же псевдоним произносился легко. Моей супруга Сание имя Алтай понравилось, а вот Азамата она не приняла. До конца своих дней звала меня Кудайберген. Мои давние друзья также звали Кудайберген. Некоторые друзья одно время стали обращаться ко мне по имени Кудай. А ведь это обращение к Богу. Я им сказал: «Не зовите меня Кудай, если сложно произносить полное имя, зовите Берген». Они потом так меня и звали.
Кропотливый труд собирательства книг
Впоследствии мы составили библиографию произведений на тюркских языках. Все материалы для этих трудов были собраны мною. В Колумбийском университете работал профессор Эдвард Олборт, специалист по исследованиям языков народов Средней Азии. С начала шестидесятых годов в течение 15 лет мы работали над этими трудами. Точнее говоря, в 1961 или 1962 году профессор Олборт обратился с просьбой собрать материал о языках народов Средней Азии. Он оплатил мне дорогу, гостиницу и другие расходы и отправил меня на три недели в Калифорнию в Стэнфордский университет. На свои средства я приобрел билеты для Сание, и мы направились в Калифорнию. Мы смогли собрать интересующий Олборта материал за неделю. Это удалось благодаря тому, что мы, договорившись с сотрудником библиотеки, забирали с собой в гостиницу по 50-60 книг и трудились даже ночами. Те книги среднеазиатских народов были написаны только на арабском языке, а Сание хорошо читала на арабском. Мы очень серьезно и добросовестно отнеслись к порученному заданию.
Позже при Стэнфордском университете открылся институт Гувера. Предыстория его такова: в 20-е годы нашего столетия в Америке создавались различные комитеты и организации для оказания помощи в становлении неокрепшему молодому советскому государству. Один из таких комитетов возглавлял Гувер. Некоторые советские граждане в знак благодарности за оказанную помощь одаривали его различными вещами и книгами. Гувер принимал эти подарки и позже, собрав из них коллекцию, открыл институт. Позже Гувер стал президентом США — после Вильсона.
Собрав весь интересующий нас материал в Стэнфордском университете, я решил объездить другие штаты в надежде, что там могут быть книги на тюркских языках. В некоторых штатах такие книги я находил, в других таковых не было. В результате проделанной кропотливой работы профессор Олборт издал книгу объемом в шестьсот страниц под названием «Библиография книг на языках народов ССР».
В ноябре 1962 года я познакомился с молодым ученым из Казахстана Тельманом Жакыповым. Я приглашал его домой, он несколько раз был у нас в гостях, мы стали хорошими приятелями. Позднее, он оказывал нам помощь в приобретении книг из Москвы и других республик Советского Союза по фотокопиям наших материалов. К примеру, в Кыргызстане мы установили связи с Академией наук и библиотекой имени Чернышевского. Мы договорились о том, что будем обмениваться необходимыми обеим сторонам книгами. Сейчас не помню, первая книга, полученная нами оттуда, была то ли на узбекском, то ли на азербайджанском языке. Затем мы собрали книги малых народов СССР. На данный момент количество книг перевалило за 20 тысяч, из них более 1500 — на кыргызском. Как правило, мы везде искали книги, изданные в Кыргызстане, и пытались достать их даже из-под земли.
Время неумолимо отсчитывало дни, месяцы и годы. В итоге я проработал в Нью-Йоркской библиотеке семь, а в Колумбийском университете пятнадцать лет библиотекарем.
Продолжение следует.
