Продолжение, начало в № 1-28 за 2015 год, №1-8 за 2016 год.
Д. ОТПРАВКА РАБОЧИХ НА ФРОНТ
Первая отправка рабочих на фронт произошла в трех основных областях Туркестана после подавления восстания в конце июля. Приличную долю из этих работников составляли «добровольцы», часто упоминаемые в официальных отчетах и в газетах в то время. На самом деле это были работники, которые были наняты другими вместо себя.
Российские чиновники организовывали показную лояльность или демонстрации этих «добровольцев», в то время как карательные подразделения продолжали выполнять свою задачу. О типичной такой демонстрации сообщил начальник Наманганского гарнизона 25 июля: «Там собралось около 1 000 местных добровольцев, зарегистрированных для работ, и неся перед собой портрет государя императора, они пошли по городу на патриотические демонстрации в сопровождении известных местных жителей и толпы народа под пение патриотических песен и выкриков «Ура» в честь государя императора и разгрома противника.
Они подошли к моему дому и попросили, чтобы я вышел и предложил тост за здоровье государя. Затем последовало громкое «Ура». Картина была внушительной, собравшиеся умоляли меня, чтобы я не сомневался, что они идут с радостью на работу по Указу императора. Они говорили о своей верности государю, уверяя меня, что они примут все меры, чтобы полностью выполнять его Указ”. Таким образом, этих рабочих использовали не только для того, чтобы они отслужили за место хорошо обеспеченных членов коренного населения, но и для того, чтобы они участвовали в демонстрациях инспирированных российскими властями для того, чтобы подхлестнуть энтузиазм среди коренного населения по поводу царского Указа».
Отправка рабочих продолжалась в течение последующих месяцев, хотя по стране во многих местах все еще вспыхивали восстания. 11 октября Куропаткин отмечает в своем дневнике, что уже доставлено 16 поездов с рабочими и два железнодорожных состава с охранниками из числа туркмен. В конце октября началась отправка рабочих из Семиречья.
Информации относительно условий и оснащения рабочих во время их пребывания в чуждой им стране мало. В Аулие-Атинском уезде, согласно отчету главы уезда полковника Каскальского Куропаткину, расходы покрывались за счет огромных сборов (или налогов) с населения уезда. При том, что ранее различные налоги на 50 000 кибиток уезда составляли 18 рублей с кибитки в год, с введением особого налога в пользу 12 000 рабочих отправленных уездом, сумма возросла до 100 рублей с кибитки, т.е. 5 млн. рублей взыскивалось со всего уезда. Сто с лишним рублей шло на предоставление одежды каждому рабочему, рабочие сами также получали по 300-400 рублей.
По состоянию на 1 февраля 1917 года было отправлено сто десять тысяч рабочих. Из них 4 163 человек отправлены из Семипалатинска в Омск, 4 373 человек по среднеазиатской железной дороге в Красноводск и далее в Баку, в то время как основная масса отправлена из Ташкента по железной дороге в Оренбург. Отправку рабочих приостановили на время в феврале из-за сильных морозов, в то же время Февральская революция в конце месяца положила конец отправке рабочих. 12 марта командующий войсками Туркестана приказал, чтобы отправка рабочих была остановлена до тех пор, пока не поступят дальнейшие распоряжения. Вскоре после этого Временное правительство в Петрограде аннулировало высочайшее повеление. К середине 1917 года мобилизованные рабочие возвратились домой.
Часть призванных рабочих оставалась в среднеазиатском крае. Распоряжением из Петрограда 10 000 рабочих были назначены для работ на железной дороге Туркестана и на оборонных работах. В Семипалатинске оставили 2 000 рабочих, не считая тех, кто уже был освобожден от набора в силу того, что они работали для нужд обороны, сельского хозяйства и т.д. Рабочих также нанимали для строительства Мурманской железной дороги.
Отправленным в Россию рабочим надлежало работать не только в тылу, но и в промышленных районах центральной России, Украины и т.д. В первые месяцы 1917 года появились значительные группы рабочих в Москве, Петрограде, Одессе, Нижнем-Новгороде, Кракове и на железных дорогах.
У рабочих, оказавшихся в России, были самые неблагоприятные условия. Они жили либо в бараках, либо под открытым небом, при том, что их еда и одежда были также неудовлетворительны. На фронте их отправляли работать в опасные сектора, а на заводах на самые черные и изнурительные работы. Их зарплата была самой низкой – от 1 до 10 рублей в месяц. Из-за отсутствия хорошей одежды и казарм они стали жертвой многих болезней. Те, кто вернулся в свои дома вследствие болезни, могли мало что хорошего сказать о своем опыте. Один русский чиновник в Коканде написал в своем официальном отчете в марте 1917 года: «…они [рабочие] описывают населению все, что они увидели в довольно темных тонах. В основном они выражают недовольство едой, а также они непривычны к холодному климату европейской части России».
Подробно описываются условия среди одной группы туземцев одним офицером для осуществления проверки азиатской частью Генерального штаба. Эта группа рабочих располагалась на станции «Сортировочная» под Петроградом и осуществляла работы под руководством автотранспортного подразделения армии. 2-й лейтенант Матвеев, который проводил инспекцию 23 марта 1917 года, указал численность рабочих в количестве 1 300 человек. Он обнаружил, что большая часть рабочих проживала в земляных бараках, плохо подходящих для целей проживания, особенно для туземцев, привыкших к южному климату. Остальная часть рабочих, в количестве около 200 человек, жила в железнодорожных спальных вагонах. Матвеев характеризует условия, которые он увидел в бараках, следующим образом:
«Сырость, запахи, исходящие от потной одежды и обуви, а также большое количество людей, живущих в бараках, делали воздух невыносимым. Кроме того, там были обнаружены больные люди, из которых многим не хватало сил подняться. Присутствие этих больных объясняется, по словам одного из присутствовавших там, нехваткой коек в больнице, а также большим количеством больных людей».
Матвеев далее продолжает описывать условия, при которых жили рабочие, распределенные в спальные вагоны:
«Условия рабочих, проживающих в спальных вагонах с самого их приезда и на протяжении всех пяти суровых зимних месяцев, были еще хуже.
Администрация, жалуется Матвеев, не сделала ничего при том, что можно было значительно улучшить эти условия даже при ограниченном расходовании средств. И в отношении питания условия были в равной степени неудовлетворительны. «Изнуренные от болезней, большинство рабочих свидетельствует о совершенной недостаточности их питания».
Условия труда были не лучше. Рабочий день начинался в 7 часов утра и продолжался до 6 часов вечера, но поскольку рабочим приходилось добираться в течение одного и полтора часа до места работы, они были вынуждены вставать в 5 — 6 часов утра. Они работали семь дней в неделю, и, сообщает в своем отчете Матвеев, у них было только два выходных за пять месяцев.
По прибытию в лагерь рабочим выдали от 12 до 15 коротких меховых накидок на сотню (сто человек), от 12 до 15 валенок и 50 перчаток на сотню и всем выдали по паре белья. Матвеев увидел рабочих, сильно нуждающихся в обуви, товаре, давно бывшем в дефиците.
Что касается оплаты труда, то туземцы выражали недоумение, так как некоторым выдавали больше, а другим меньше. Так как большинство рабочих были неграмотными, у них не было возможности проверить ставки заработной платы.
(Продолжение следует).
