Продолжение, начало в № 1-28 за 2015 год, №1, 2 за 2016 год.
В результате этого… Стефанович отправил специальных посланников в город Пржевальск, чтобы выяснить у главы уезда условия для возвращения киргизов беженцев, но им не удалось выполнить эту миссию, поскольку казаки, разъезжая, отстреляли всех подряд, кто появлялся на дороге в Пржевальск».
Казахским беженцам из рода Албан удалось договориться с генералом Фольбаумом через представителей властных органов Учь-Турфана, чтобы им было позволено вернуться, но генерал Фольбаум выдвинул требования. Он разрешил вернуться 17 волостям только при условии, что они доставят 1000 лошадей в Пржевальск, чтобы крестьяне там могли использовать их для сбора урожая; что они предоставят 3000 лучших своих лошадей для нужд российской армии; что они сдадут все оружие и всех свои лидеров. Если бы они выполнили все эти условия, они могли бы вернуться.
До конца сентября русские значительно преуспели в своих усилиях по выдворению беженцев обратно. Российский генеральный консул в Кашгаре, при помощи морального воздействия властей Кашгарской провинции, успешно организовывает возвращение киргизов, собравшихся на участке перевалом Торугарт и Келтебук. По отъезду Стефановича из Учь-Турфана 15 сентября на китайской территории киргизов оставалось лишь около 20-30 семей, которые пробыли туда по наиболее трудным и недоступным тропам.
Российскому генеральному консулу пришлось отозвать Стефановича, чтобы он сменил Поздольского в качестве секретаря консульства, так как последний был назначен для несения службы в Хуаншеньси. С отъездом Стефановича из Учь-Турфана и тому факту, что некем было его заменить, ситуация там быстро ухудшалась. Китайские власти почувствовав большую свободу в своих отношениях с беженцами позволили пересечь границу большому потоку беженцев. Данная ситуация была использована китайцами, как возможность для экспроприации в колоссальных масштабах. Беженцев вынуждали отдавать свое имущество, скот, оружие, даже жен и детей китайским властям для того, чтобы им разрешили пересечь границу. Даже лидерам восстания разрешили ( братьям Шабдан[овым]- лидерам восстания возле Иссык-Куля) пересечь ее со своими стадами при выплате ими 35000 рублей. По ту сторону границы на беззащитных киргизов стали совершать набеги калмыки Синьцзяня.
Затравленные со всех сторон, беженцы в Кульджинской провинции Синьцзяня, узнав о формировании Куропаткиным специального все-киргизского уезда в Нарыне в ноябре, начали возвращаться в Россию. Обратный путь этих беженцев был ужасным. В том году снег выпал рано и перевалы были уже завалены снегом, когда киргизы возвращались по ним домой. Большая часть их скота погибла по пути из-за отсутствия кормов. Сами люди массово погибали от голода и холода, от сложностей пути. Старики и дети были брошены на произвол судьбы. Вспыхнувшие тиф и оспа сократили их число еще больше. Весь путь был усыпан телами.
Те, кто, наконец, достиг дома, были буквально почти голы. И даже тогда их положение оставалось чрезвычайно неблагоприятным: зимовья их были разрушены, урожай, который они оставили, был потерян, оставленные юрты были разграблены или разрушены, скот утерян, а их товар и имущество отобраны китайскими властями в то время когда они были в изгнании.
Китайские власти по-прежнему демонстрировали недоброжелательное отношение к российским властям, дао-тай Аксуйской провинции назвал беженцев своими «гостями» и сказал, что любые попытки противодействовать им могут вызвать большие беспорядки. Как сообщается, дунгане были направлены в регион Лобнор, где им были предоставлены свободные земли. Несмотря на то, что русские послали войска из 60 казаков в Учь-Турфан для того, чтобы захватить киргизских лидеров, им удалось схватить лишь 12 рядовых повстанцев.
Киргизы и казахи, оставшиеся в Синьцзяне, оказались в еще более отчаянном положении. При наплыве такого огромного количества людей в Учь-Турфан и Аксу стремительно поднялись цены на зерно, при том, что раньше Учь-Турфан поставлял зерном Кашгар и другие города, то теперь едва хватало самим. С прибытием беженцев российский рубль упал в эквиваленте китайских денег до 25 копеек за рубль. Цены на рогатый скот упали, в то же время на зерно выросли.
Для беженцев, чтобы выжить в течение зимы, наступили очень сложные времена. Им приходилось продавать свои последние пожитки, чтобы выжить. Базар Учь-Турфана был переполнен киргизскими и казахскими вещами – войлоком от юрт, посудой, арканами, седлами, предметами домашнего обихода. Беженцам было трудно найти работу по найму, поскольку в области было достаточно не только своих рабочих, но и избыток тех, кто привык ездить в Россию в качестве сезонных рабочих.
В конце ноября или декабря некий Лу сменил даоиня Аксуйской провинции. В китайской политике начались изменения. При первой встрече между Лу и Стефановичем вопрос о выдворении беженцев был сначала поднят Лу, который попросил Стефановича ходатайствовать у генерал-губернатора Туркестана принять беженцев обратно. Резкое изменение политики происходило по вполне понятным причинам. Китайцы считали, что сложно снабжать население продовольствием из-за большого расхода их запасов и высоких цен, вызванных присутствием беженцев. Цинга и сыпной тиф, разразившиеся среди беженцев, угрожали также и китайским подданным. В целях выживания беженцы, отчаявшись, прибегали к грабежам, а убийства и беспорядки обрели хронический характер. Следующей весной большинство беженцев было, наконец, репатриировано как из Кульджи, так и из Кашгарских районов.
Беженцы при побеге в Китай захватили с собой много русских пленных, главным образом женщин и детей. Стефанович, будучи тогда в Учь-Турфане, попытался освободить пленников, когда они пересекали границу со своими похитителями. Но ему это не удалось, так как киргизы, прознав об этом, поубивали своих пленных. Когда Стефанович был освобожден от должности в Учь-Турфане, Генеральный консул послал доверенных туземцев на перевалы уговорить беженцев, чтобы возвратиться в Россию и освободить своих пленных. Сэр Джордж Макартни, британский Генеральный консул в Кашгаре в то время, описывает свое наблюдение о пленниках следующим образом: «Тот, кто увидел это, надолго запомнит то, как несколько русских женщин, в изношенных лохмотьях и обуви вошли в Кашгар, утомленные, изнуренные и больные: от них отказались их похитители, и они тащились пешком весь путь с гор возле Учь-Турфана, чтобы наконец-то найти приют в российском консульстве».
Б. ВОССТАНИЕ ТУРКМЕН
Хотя восстание среди туркмен (начавшееся 15 августа и закончившееся только в конце декабря), длилось дольше по продолжительности, чем даже в Семиречье, оно не носило столь острого характера, как в Фергане или в Семиречье, ввиду особого географического положения Туркменистана. Российская колонизация в этом регионе не начиналась до 1905 года и была все еще слишком незначительна, чтобы вызвать большие недовольства, существовавшие в Семиречье и других местах. А районы, где происходили волнения и восстание, ограничивались двумя населенными пунктами – Мервским хлопководческим оазисом и Теджен, скотоводческих областях на персидской границе вдоль реки Атрек. В первом случае движение носило скрытый характер, который выражался в периодических инцидентах, но не носил черты “открытого” восстания. Во втором случае было открытое восстание против российской власти.
Объявление о высочайшем повелении было воспринято туркменами спокойно, хотя 9 июля 1916 года они обратились к главе Мервского уезда заменить эту обязанность денежной контрибуцией или разрешить им нанимать рабочих вместо себя. Туркмены, гордящиеся своими воинскими традициями, смотрели на работающих в полях свысока и привыкли нанимать рабочих из Персии и Афганистана, которые делали работу за них. Хлопководческие районы Мерва и Теджен страдали от нехватки рабочих, и набор рабочих, запланированный на конец июля, угрожал сорвать сбор урожая хлопка, который должен был начаться в августе.
В сентябре и октябре противостояние в хлопководческих районах вылилось в несколько нападений, главным образом в Серахсе и Теджене, на железнодорожных рабочих, сторожей и почтовое отделение.
(Продолжение следует).
