(Продолжение, начало в № 1-5, 7-27)
Власти обратились также к классу баев и заверили их в том, что они будут освобождены от призыва, что подтвердилось позднее приказом генерала Куропаткина. Уездные управители созывали собрания волостных властей и манапов и разъясняли им об Указе. Им говорили, что списки должны быть составлены, поскольку таков был Указ. На этих встречах, казалось, было достигнуто желание губернаторов и уездных глав выполнить Указ, хотя один волостной глава дунган — Булгар Могуи (из поселения Ново Николаевска) заявил, что не будет составлять списки, и умчался. (Позже он был закован в цепи и доставлен в Верный по приказу Фольбаума). Фольбаум должен был телеграфировать генерал-губернатору относительно одной из таких встреч, имевшей место 22 июля в Верненском уезде:
«Старики, доведенные до слез, целовали мои ноги и говорили, что будет сделано все так, как я велел».
После встреч с уездными управителями главы волостей и манапы старались подолгу отсутствовать в своих домах, утверждая, что они опасаются за свои жизни. Им угрожали смертью в случае, если они будут составлять списки призывников-рабочих, в то же время у многих пятидесятников были отобраны печати, так, чтобы они не могли проставлять ими приказы. Что касается злоупотреблений, то многие манапы и главы волостей стали осознавать, что составление списков рабочих было слишком серьезным делом, не терпящим манипуляций. Простой народ мог бы стерпеть многое, но не в этот раз. Были те, которые отстаивали, чтобы весь вопрос решался созывом всех киргизов призывного возраста в волость, на котором списки бы составлялись методом жеребьевки с медицинским освидетельствованием на виду у всех присутствующих.
Волостные должностные лица стояли перед дилеммой. Им грозила уголовная ответственность в случае не составления списков, а если они будут их составлять, то местное население угрожало им смертью. Чиновники Пржевальского уезда просили, чтобы их арестовали и посадили в тюрьму. Это прошение было отклонено. Манапы Пишпекского уезда направили телеграмму генералу Фольбауму с просьбой, чтобы им разрешили созывать всех уроженцев в волость и решать весь вопрос по жребию и проведением медосмотра перед собравшимися жителями. Телеграмма была отправлена 2-3-го августа, а ответ, полученный 5-6-го, был отрицательным. Тогда они попросили защиты, которая была им предоставлена. К главам волостей выехали воинские части. Для многих коренных жителей это выглядело так, как если бы русские поддерживали власть имущих в волостях против тех, кто не у власти.
Первое открытое сопротивление русским властям в Семиречье состоялось 3 августа в восточной части Верненского уезда в долине реки Яссы, где группа киргизов-призывников напала на чиновников, отправленных для составления списков, из которых 1 погиб и 3 были ранены. Быстро для расправы в волость был отправлен казачий отряд. Движение, однако, распространилось на большинство волостей Верненского уезда и через Кастекский перевал дошло до киргизов Пишпекского уезда. 8 августа было совершено нападение на почтовое отделение возле станции Джил Арик.
9-12-го августа нападению поверглись поселения возле Токмака, а 13 августа был осажден сам город Токмак большой массой киргизов, насчитывавших около 5 000 человек. Во всех направлениях отправлялись гонцы с тем, чтобы не только проводить агитацию, но склонить колеблющихся киргизов к восстанию. В отличие от других вспышек восстания по Туркестану, восстание в Семиречье сразу же вылилось в нападения на русские поселения. Подверглись нападению ряд населенных пунктов, где были убиты мужчины, женщин и девочек, как правило, брали в плен. Русское поселение Кольцовка было уничтожено, из населявших его 650 человек остались в живых только 35 пленных.
10 августа восстание обрело всеобщий характер, когда поднялся Пржевальский уезд и часть Джаркентского уезда. Восстанием было охвачено все побережье Иссык-Куля, долины рек Каркыра и Текес. Группы повстанцев, вооруженных палками, копьями и огнестрельным оружием нападали на фермы, станции, отдельные хутора вокруг всего Иссык-Куля и почтовую дорогу, связывавшую с Верным. Население убивали, женщин и девочек брали в плен, сжигали дома и другие здания. Оставшиеся же пытались бежать, оставляя сожженное киргизами имущество. Они бежали по направлению к более крупным административным центрам, где органы власти уже организовали ополчение. Многих истребили по пути дунгане Мариинской волости, восставшие 10 августа. Затем им сполна досталось от разъяренных русских. В Мариинскую волость были направлены подразделения, которые уничтожили дунган и их деревни. С прибытием дополнительных войск в Семиречье извне, с 19 по 21 августа, началась реальная работа по усмирению населения.
В Пржевальском уезде было убито наибольшее число русских поселенцев по сравнению с другими уездами. На 1 ноября число их жертв в Семиречье составляло 3 офицеров и 52 солдат погибшими, 41 раненными, и 73 — пропавшими без вести. Были убиты 2 должностных лица и 12 гражданских служащих. В перечне населения значатся в качестве убитых — 2 025 чел., и 1088 чел. как пропавшие без вести. Огромные потери русских сравнительно с другими областями легко представить, если иметь ввиду данные по всем областям, по которым приводятся цифры в качестве убитых 2094 человек и 1163 человек пропавшими без вести.
Генерал Фольбаум объяснил причины временного успеха кочевников в своем официальном отчете следующим образом:
«Для русского населения и администрации восстание кара-киргизов, особенно в Пржевальском уезде, было неожиданным из-за вероломства влиятельных лидеров, которые в самый канун восстания заверяли в полной лояльности правительству».
Большое значение для перехода из пассивного сопротивления туземцев Семиречья в активную, имело событие, которое произошло возле Рыбачьева Пржевальского уезда до того, как началось восстание. 6-го или 7-го августа группа киргизов напала на конвой из трех-четырех солдат, в результате у них оказались запасы оружия из 200 винтовок и 3 000 патронов. Простые кочевники, в жизни не видевшие такое количество оружия, были ослеплены неисчерпаемым, как им казалось, запасом провианта. Винтовки были распределены другим группам киргизов и во многом укрепили их решимость оказать сопротивление. Именно благодаря этому трофею, по словам одного очевидца, киргизы решили перейти к активному сопротивлению.
Осада Токмака Пишпекского уезда стала одним из крупнейших действий восстания 1916 года. Приблизительное число киргизов, осаждавших город, было от 4 000 до 5 000 человек. Киргизы проявили большую организованность в своих действиях. Их силы подразделялись на 28 отрядов, у каждого имелся свой отличительный флаг. Вся операция была под командованием некого Канаата Абукина, киргиза из высшего сословия, в то же время в каждой волости был свой лидер. Но, по-видимому, он был только первым среди равных себе других руководителей с равными правами, как он сам позже свидетельствовал. Это доказывается обнаруженным русскими документом, где под заголовком «командование главных руководителей мусульман» его подпись стоит на паритетных началах с другими. (Каннат Абукин был крупным манапом, неграмотным, человеком преклонного возраста. Позднее он был предан русским властям собственным сыном. Он умер или был намеренно убит в тюрьме. Удовлетворительных объяснений обстоятельств его смерти нет). В битве они атаковали с тыла своих подразделений — всей конницей — и подстегивали притаившихся идти вперед. Флаги каждого подразделения служили для того, чтобы они держались вместе и не смешивались с другими.
В плане оснащенности оружием, они были частично вооружены винтовками, включая армейские винтовки Бердана, кремниевые ружья и мушкеты. Боеприпасов было мало: около 10-15 патронов на человека. Остальные были вооружены копьями и топорами, установленными на длинном шесте.
Следует упомянуть одну тактику, к которой прибегли киргизы. Для того, чтобы дезорганизовать ряды обороняющихся, они в город сначала выпускали овладевший паническим страхом рогатый скот, и затем следовали за ними со своих троп. Они также использовали самодельные пушки.
Киргизы окружили Токмак со всех сторон, даже со стороны реки Чуй. После прибытия в Токмак дополнительных русских отрядов с пушкой (2 батареи) и пулеметами 30 августа, борьба обрела особенно ожесточенный характер, которая возобновлялась каждое утро и заканчивалась только ночью. Киргизы атаковали со всех сторон, кроме северной, где была вязкая почва. Обороняющие Токмак забаррикадировали выводящие из города все улицы. Потерпев неудачу в одном направлении, киргизы быстро меняли направление своих атак.
Киргизов проявили в этих боях невиданный героизм, что нередко отмечалось в донесениях. Фольбаум сообщает, что 20 августа атаки киргизов «были настолько яростными, что несмотря на пулеметные очереди, скосившие целые их ряды, они бросались в атаку три раза. Атаковали также при произведенных пушечных выстрелах, когда киргизам удалось продвинуться на расстояние в пределах 20-30 саженей до того, как их сбили выстрелом в упор.
Прибытие дополнительных войсковых подразделений, пулеметов и пушек не оставило каких-либо шансов на успех в битве за город Токмак. 22 августа киргизам оставалось принять неизбежное и они подались в горы, окружавшие южный берег Иссык-Куля.
Осада, поменьше по масштабам, была 9 августа, когда 5 000 повстанцев напали на поселение Столыпин в долине Кочкорка. Осада длилась 2 дня и была успешна. Было изъято некоторое количество оружия, в том числе несколько неисправных пулеметов.
Восстание в Семиречье достигло Сырдарьинской области, где 11 августа начались волнения среди киргизов в восточной части Аулие-Ата, пограничной с Семиреченской областью. К концу августа и в начале сентября эти волнения переросли в открытое восстание. Киргизы совершали набеги на почтовые станции и русские поселения, убивая крестьян и уничтожая их имущество. Особенно пострадал поселок Новотроицкое, что находился далеко от других русских поселений на границе Аулие-Атинского и Пишпекского уездов. Были убиты сорок жителей, сожжены подворья, большинство скота угнано. Беспорядки прекратились только 24 сентября с прибытием специального карательного отряда.
Лепсинский уезд Семиреченской области, населенный казахами оставался сравнительно спокойным в течение всего периода восстания, за исключением нескольких его волостей. Здесь не убивали и не нападали на русские поселения. Согласно докладу Тынышпаева Куропаткину, имевшие здесь беспорядки были только из-за злоупотреблений и махинаций определенных лиц местной администрации. По его мнению, то, что случилось, можно резюмировать следующим образом: многие волостные власти уезда осознавали всю серьёзность Указа и последствия от того, как он будет исполнен, и стали составлять списки рабочих на основе справедливости и честности. Однако некоторые представители волостных властей не могли упустить такую благоприятную возможность для поборов с населения.
(Продолжение следует).
