Минсоцразвития Кыргызстана уже больше 7 лет играет с судьбой воспитанника Военно-Антоновского детского дома.
Истории о том, как брошенные дети и сироты из Кыргызстана обрели полноценные семьи за границей не редкость. Еще чаще нас пугают страшилками о том, что детей из стран третьего мира вывозят на Запад и продают «на органы». Никаких документальных свидетельств, правда, тому нет. Но, как известно, чем чудовищней ложь, тем охотней в нее верят.
Не мы такие, судьба такая
«Я передумал и хачу иметь семью штобы у меня были мама и папа, собака и хачу научиться кататься на веласипете», — маленький Руслан уже не первый год пытается доказать чиновникам банальные вещи: каждый ребенок хочет жить с любящими его людьми, а не в интернате. Сколько еще будут красть у него детство сотрудники Минсоцразвития?
10 октября Руслану исполнилось 10 лет. Три десятки – магические цифры, однако никакого волшебства в его жизни не произошло. Потому что в Кыргызстане решают не цифры, а люди – чиновники.
Десятилетний мальчик с улыбкой смотрит в камеру и четко произносит: «Я хочу, чтобы меня усыновили. Хочу к родителям». Может быть на этот раз до сотрудников Минсоцразвития дойдет смысл его слов, который они не могут (или не хотят) уловить с 2008 года.
Родители у Руслана есть. Верней, есть люди, которых он так называет – любящая его семейная пара из США. Иностранцы готовы усыновить мальчика и увезти из интерната в США. Но не выходит.
Родители мальчика умерли, когда ему было 8 месяцев. В 2006 году вместе с Русланом сиротами остались пятеро его родных сестер и братьев. Младших раскидали по интернатам, в том числе Руслана, он попал в дом малютки, а старшие остались на произвол судьбы. «Родители умерли, когда мне было 13 лет, — рассказывает Тамара, старшая сестра Руслана. – Меня сразу определили в Военно-Антоновский интернат. Там я пробыла недолго, сбежала оттуда, мне там не нравилось».
Сейчас у Тамары растет своя двухлетняя дочь. Молодая мама старается дать ей все, что в ее силах и возможностях, но они у нее ограничены. «Живу я где придется, сейчас временно проживаю у своей троюродной сестры. Муж уехал в Россию делать гражданство. Я работаю, за деньги убираюсь в квартире. Понимаете, что у меня нет возможности забрать Руслана к себе. Навещать его тоже я часто не могу, в последнее время совсем не езжу», — говорит она.
В Бишкеке у Руслана живет еще один родной человек – брат Сергей. Ему 20 лет. Он, как и сестра перебивается временными заработками, кочует по съемным квартирам и забрать младшего к себе тоже не может.
Самый старший – 26-летний Виталий отбывает наказание в колонии за убийство. Еще один брат – Павел скончался в 2001 году, ему было 19 лет. Старшая сестра Марина пропала без вести.
Когда в 2008 году американская семья захотела усыновить Руслана, его не отдали. В базу данных на усыновление он попал, как круглый сирота, но позже выяснилось, что есть родные. «Я неоднократно говорила, что не против усыновления Руслана. Пусть лучше он в семье живет. Что я могу ему дать, сама мотаюсь с ребенком по съемным квартирам?!» — отмечает Тамара.
По ее словам, мешают некие бюрократические проволочки. Однако Res Publica выяснила, что виной всему не законодательство, а желание самих чиновников заволокитить это дело. С какой целью?
Накормить детей
В Кыргызстане, по последним данным, зарегистрировано 118 государственных и 66 частных детских домов и интернатов. Всего в них содержится 11,5 тысяч сирот и брошенных детей.
Как рассказал Res Publica глава фонда “Защита прав детей сирот” Игорь Беляев, на каждого ребёнка отчисляется из бюджета примерно 11 тысяч сомов в месяц. “При этом, по закону, на ребенка должен быть открыт банковский счет, куда перечисляется 25 % от этой суммы. Когда сирота выпускается из интерната, ему должны отдать эти деньги. Практикуется такое только в Ак-Суйском детском доме, в остальных же никто из выпускников ни разу эти деньги не получал. Куда уходят эти средства — понятно”, — говорит Игорь Беляев.
Он также отметил, что после окончания интерната, выпускники до достижения возраста 21 год, по закону, должны получать ежемесячное пособие в размере 2 тысячи — круглые сироты и 1,5 тысячи — социальные.
Ежедневно на питание одного ребенка-сироту интернату выделяют от 50 до 100 сомов, на лекарства — 16 сомов. “Сумма не везде одинаковая, к примеру, в Краснореченском интернате — это 110 сомов, а в Нарынском — 60-70 сомов. В частных детских домах предусмотрено 50 сомов на питание. В некоторых городах деньги выделяют местные власти, в других — спонсоры”, — уточнил Игорь Беляев.
Правозащитник замечает, что на такие деньги прокормить детей невозможно, потому активисты постоянно устраивают акции по сбору средств, продуктов питания и одежды
для сирот.
Страшилки западные…
Истории о том, как брошенные дети и сироты из Кыргызстана обрели полноценные семьи за границей не редкость. Еще чаще нас пугают страшилками о том, что детей из стран третьего мира вывозят на Запад и продают «на органы». Никаких документальных свидетельств, правда, тому нет. Но, как известно, чем чудовищней ложь, тем охотней в нее верят.
К тому же подливают масла в огонь правозащитники, пристрастно отслеживая каждый случай с международным усыновлением и обвиняя чиновников Минсоцразвития в продаже детей. Скандалы на этой почве в КР вспыхивали не единожды. После каждого чиновники вводят мароторий на международное усыновление, заставляя родителей и детей ждать годами, пока власти придумают, как сделать этот процесс более прозрачным. Однако действенных мер по борьбе с коррупцией в этой области еще не изобрели.
Последний громкий скандал разразился в 2011 году, когда при получении взятки задержали сначала замминистра соцразвития Гульнару Дербишеву, а позже и главу ведомства Равшана Сабирова. Чиновников уличили в том, что они вымогали деньги за детей, проще говоря, продавали здоровых детишек иностранцам. Те были вынуждены давать крупные взятки кыргызским чиновникам, потому что иного способа воссоединиться с ребенком, к которому прикипел сердцем, нет.
Однако неоднократные проверки и «хлопушки» не принесли должного результата. В Минсоцразвития схемы по-прежнему действуют и даже стали более изощренными. Яркое тому подтверждение – случай с Русланом.
По словам родных, мальчика заставили написать заявление, в котором он, 10-летний ребенок(!) заявляет, что хочет остаться в интернате и не желает быть усыновленным иностранцами. «Как он может быть против усыновления этими людьми, если он их знает. Они приезжали к нему, когда он еще был в доме малютки. Они постоянно общаются по скайпу, присылают ему посылки, любят его», — говорит Тамара.
На вопрос, не боится ли она, что ее брата увезут и она его больше не увидит, женщина отвечает: «Это очень хорошая семья, приличная, я бы сказала. Я с ними тоже знакомилась, общались через переводчика. Когда они приезжали, мы с моей троюродной сестрой встречались с ними. Я опасалась, что они могут меня обмануть, но сестра, ей 34 года, тоже сказала, что ей семья понравилась. Они его очень любят. Плачут, когда общаются по скайпу. Если бы ненормальная семья была, или хотели бы что-то сделать с Русланом, стали бы добиваться именно его столько лет? Нет. Уже давно бы махнули рукой и взяли другого ребенка. Мало что ли у нас брошенных и сирот. А они привязались к нему, хотят именно его забрать. И мы хотим, чтобы у него было будущее лучше, чем у нас», — говорит Тамара.
…и кыргызские реалии
Сегодня судьба 10-летнего мальчика не зависит от его родных, «кровных», как их называют в Минсоцразвития, а полностью в руках чиновников. «У мальчика есть родственники. К тому же он написал отказ, то есть он не хочет, чтобы его усыновляли», — пытается заверить меня глава управления защиты семьи и детей Жаныл Жумабаева.
По ее словам, «американцы, которые хотят усыновить Руслана, даже еще документы не подавали». «С заявлением они не обращались. Попадет ли этот мальчик в базу данных, ответ пока дать не могу. Это будет решать районное управление», — сказала чиновница.
Она подтверждает, что родственники воспитанника интерната не против, чтобы его усыновили иностранцы и даже обратились с соответствующим заявлением. «Нам нужно опять с мальчиком переговорить отдельно. Без присутствия воспитателей Военно-Антоновского детского дома и родных, чтобы на него не оказывалось давление, и узнать его мнение», — пояснила Жаныл Жумабаева.
К тому же, подчеркнула сотрудница министерства, они не имеют права разглашать информацию о том, кто состоит в базе данных. «Он снят с базы в 2008 году, потому что имелись родные братья и сестра. Недавно они предоставили свое согласие, что они не возражают против усыновления. Но сегодня мы ставим задачу перед районными управлениями соцразвития, чтобы они проводили поиски биологических родителей, воссоединяли ребенка с кровными родственниками, как того требует резолюция комитета ООН. Биологические родственники стоят на первом месте. И только в случае, когда все меры исчерпаны по воссоединению ребенка с биологическими родителями, рассматривается вопрос о передаче ребенка сначала на национальное усыновление. И только после того, как на национальном уровне нет граждан, желающих взять его, только после этого рассматривается вариант международного усыновления», — пояснила чиновница.
«Это неправда!» — заявляет Тамара. По ее словам, Руслан уже неоднократно писал заявления, что он хочет быть усыновленным именно этой семьей, потому что полюбил их, как родных маму и папу. «Почему они не хотят, чтобы жил с теми, кто его любит, там, где он не будет ни в чем нуждаться, я не знаю», — вздыхает Тамара от бессилия.
В департаменте соцразвития подтверждают, что письмо Руслана направили в министерство. С мальчиком неоднократно беседовал психолог, он посетил воспитанника 11 ноября и собирался вновь поехать 9 декабря.
«В присутствии воспитателей он говорит, что не хочет уезжать из интерната. Потому мы хотели с ним поговорить наедине», — уверяет Жаныл Жумабаева.
Министр соцразвития Кудайберген Базарбаев от проблемы отстранился. Попытки встретиться с ним не увенчались успехом. Чиновников Кыргызстана сложно застать на месте, то они в командировке, то на торжественном мероприятии, а то и вовсе на поминках. Причем выезжают всем штатом, а посетителям только остается по пустым коридорам гулять.
Семь лет, как семь кругов
Между тем, усыновители уже семь лет ждут, когда воссоединятся с Русланом, которого уже фактически считают своим сыном. «Они специально начали изучать русский язык, чтобы разговаривать с ним. Уже знают много слов. За столько-то лет выучили», — говорит Тамара.
Сколько еще таких детей, ждущих милости и снисхождения кыргызских чиновников, неизвестно. Пару лет назад также, пройдя все круги ада, воссоединилась со своей приемной мамой-иностранкой воспитанница интерната для слабослышащих. Девушке уже исполнилось 18 лет, когда чиновники и суды Кыргызстана дали добро на усыновление.
Чего добились чиновники, отобрав детство у ребенка? Должны ли дети страдать, лишь только потому, что у кого-то антиамериканские настроения? Именно эти настроения витают в Сокулукском департаменте соцразвития. Сначала они не отдавали Руслана в базу данных для усыновления, ссылаясь на близких родственников, а теперь на что?
Тамара рассказала все о своей неблагополучной семье. И таких у нас в стране немало. На что обрекают Руслана все, кто замешан в этой бюрократической машине по международному усыновлению? Тюрьма, жизнь без работы и жилья? Когда в 16 лет он выйдет из интерната, то уже никому не будет дела до его судьбы.
Махинур НИЯЗОВА.
