Эдвард Д.Сокол. «Восстание 1916 в русской Центральной Азии»

(Продолжение, начало в № 1-5, 7-24)

3 февраля 1916 года для выяснения вопроса о мобилизации киргизов и казахов была сформирована группа в составе А.Букейханова — лидера (партии) «Алаш-Орда», А.Байтурсунова – редактора газеты «Казак» и Н.Бегымбетова, которая отправилась в Петроград. Будучи в Петрограде, они посетили несколько должностных лиц, в том числе военного министра – генерала Поливанова.  По их возвращению, они  через газету «Казак» объявили, что вопрос о мобилизации отпадает на некоторое время. Тем не менее, Тынышпаев утверждает, что данный вопрос активно обсуждался в газете «Казак» вплоть до объявления о высочайшем повелении. Все дело, по крайней мере, на взгляд казахов из «Алаш-Орды», было привязано с условиями сельского хозяйства среди казахов.  Букейханов и другие отправились в Петроград с целью «доведения до сведения правительства и Думы, общего мнения казахского народа относительно будущего призыва рабочих, в то время как общее мнение состояло в том, что  «в случае неизбежного  призыва, быть распределенными в кавалерию, а не в пехоту и с уравниванием казахов в их правах с русским казачеством относительно землепользования». Другими словами, «Алаш-Ордынцы» хотели, чтобы казахов сформировывали по типу казачьих сообществ со всеми их льготами.

Однако высказывание Тынышпаева о том, что киргизы и казахи рассматривали военную службу как нечто приемлемое, следует учитывать с некоторой оговоркой. Киргиз Канаат Абукин в своих показаниях вспоминает оживленную дискуссию, которая состоялась осенью 1915 года касательно военной службы кочевников, и утверждает, что общее мнение сводилось к тому, что киргизы и казахи не были готовы к какой-бы то ни было службе, так как они не владели русским языком, не знали городской жизни, и что весь план относительно их воинской повинности был плодом чьего-то воображения. Это было широко распространенное мнение как среди сартов, так и кочевников, так как при завоевании их территорий русские  им обещали, что они никогда не будут подвергаться отбыванию воинской повинности.

Объявление Указа о призыве рабочих, а не солдат, поставило группу из «Алаш-Орды»  в затруднительное положение. С одной стороны, они, безусловно, не хотели видеть киргизов и казахов мобилизованными в качестве рабочих, с другой стороны они взяли на себя официальное обязательство поддержать  Царскую империю, и кроме всего прочего, они осознавали всю тщетность оказания вооруженного сопротивления намного превосходившим  русским военным силам. И эта группа, после оглашения  высочайшего повеления, решила поддержать действия правительства. В газете «Казак» были напечатаны обращения с призывом выполнить Указ казахами, и эта группа  активно пыталась успокоить население для того, чтобы оно спокойно восприняло призыв идти рабочими. Трудности, с которыми группа столкнулась, можно увидеть на примере, который привел Тынышпаев:

«Хотя я сам лично понимал всю суть вопроса, я оказался в трудном положении: на собрании киргизов (т.е. казахов) я объяснил, что понятие «военные работы» включает в себя работы по строительству и эксплуатации железной дороги, загрузке и отправке провизии, охрану лошадей, заготовку дров для топлива и т.д., но мне резко возразили, что об этом в телеграммах и газетах ничего не было сказано, а говорилось лишь о работах в окопах, и я совсем не смог вразумительно возразить, а они утверждали, что им сказали те крестьяне, которых они знали в их поселениях, родственники которых были на фронте…». Хотя те же самые крестьяне твердили те же истории, что коренные жители будут рыть окопы, находясь под огнем между немецкими и русскими войсками.

Не все представители казахской интеллигенции восприняли Указ столь благосклонно. Астраханский губернатор Соколовский в телеграмме от 20 июля 1916 года высказывается о деятельности некоего Кулманова, казаха, окончившего университет и бывшего членом 1-й и 2-й Императорской Дум от фракции мусульман.  Кулманов по сообщениям собрал большую сумму денег  от казахов и поехал в Петроград, чтобы ходатайствовать об отмене призыва казахов в качестве рабочих. Он возлагал надежды на мусульманскую фракцию 4-й Думы. 25 июля Соколовский сообщает и о другой делегации из 3-х человек-казахов, которая отправилась в Петроград, чтобы ходатайствовать об отмене указа о призыве казахов. Все трое были какое-то время чиновниками и уволены со своих занимаемых должностей по неизвестным причинам.

2. Восстание в степных областях

При обнародовании Указа о призыве инородцев на военные работы, многие казахи, нанятые другими богатыми казахами и русскими, русскими и нерусскими торговцами, казаками и казачьей армией, побросали свои работы и стали возвращаться в свои аулы, сея там панику.  Те казахи, которые не были наемно рабочими, тоже возвращались в свои аулы. Молодежь призывного возраста стала продавать свое имущество, пригоняла лучших лошадей или просто угоняла от соседей. Стали формироваться группы из 50, 100, а  то и 1000 человек, вооруженных палками, косами, конными граблями, и в редких случаях, охотничьими ружьями. Эти молодые люди объезжали аулы и собирали своих сверстников с целью оказания сопротивления властям. Сено оставалось нескошенным, а там, где оно было скошено, оно оставалось прогнивать на земле. Зерно также осталось не собрано. Одним словом, кипеж и суматоха охватила всю степь.

Бесчинства этих групп были направлены против своих собственных местных чиновников, в особенности тех аксакалов, волостных управителей и писарей, которые составляли списки.  В некоторых случаях, они довольствовались лишь изъятием списков,  в других, они убивали чиновников. Столкновения происходили между коренными жителями и русскими обычно в связи с действиями уездных глав защитить местных чиновников и обеспечить сохранность списков с помощью казачьих отрядов.

Беспорядки среди казахов  происходили примерно в одно и то же время, что и среди сартов. Так, 8 июля волостной управитель был убит казахами в Уральском уезде, после чего последовали столкновения между казахами и казаками в Льбищенском уезде. Другие вспышки беспорядков зарегистрированы в Петропавловском и Тургайском уездах. К середине июля беспорядки регистрируются не только в Тургайской, но и в Акмолинской области. Конец июля стал свидетелем мощного движения в районе Баян-аул. Сопротивление вылилось в убийства коренных чиновников, поджог их канцелярии, грабеж почтовых отделений, стычки с армейскими подразделениями и казачьими отрядами. Есть сведения, что были случаи захвата русских женщин в (степных) областях, с них срывали одежду, а затем отправляли их идти голыми домой.

Именно при таких обстоятельствах проходила неофициальная встреча уроженцев из Тургайской, Уральской, Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской областей 7 августа 1916 года в Тургае с разрешения губернатора Тургайской области. Губернатор открыл собрание с речью, в которой он объяснил суть высочайшего повеления от 25 июня и попросил присутствующих помочь ему в работе по мирному призыву  казахов и киргизов на работы. Предложив собравшимся избрать председательствующего собранием, губернатор покинул зал. Собрание выбрало председательствующим А.Букейханова, а секретарями М.Дж.Дулатова и О.Алмасова.
Рассмотрев обстоятельства, при которых проходила мобилизация и их последствия, собрание рекомендовало, чтобы мобилизация проходила на основе: 1) надлежащей подготовки населения; 2) частичной мобилизации в ходе более или менее продолжительного периода времени, исходя из нужд; 3)применения необходимых льгот в интересах отдельных домохозяйств казахов; 4) участия представителей от населения с тем, чтобы призыв от казахского населения проходил более гладко. При выработке этих рекомендаций собрание призвало к отсрочке призыва рабочих до 1 января 1917 года (для южных областей – до 15 марта 1917 года);  первоначально призвать одну треть в возрастной группе от 19 до 31 лет, предпочтительно более молодых, поскольку среди них более всего было не обзаведенных семьей молодых людей; разрешить лицам появляться на работе либо по месту регистрации работы, либо по месту жительства; оставить в каждой семье, по крайней мере, одного рабочего; оставить по мере возможности призывников работать на нужды обороны по месту жительства (вместо отправки в места боевых действий); предоставить призывникам право замены себя кем-либо; предоставить одного муллу для каждого аульного сообщества; предоставить учителя на каждые 50 кибиток для обучения детей; освободить от обязанностей мусульманских учителей в городских медресе; старые списки, составленные наскоро и неверно, заменить новыми, составленными комитетом из представителей, выбранных по одному на каждые 10 домохозяйств. Затем должны были быть составлены новые списки в присутствии аульного собрания; по 2 представителя от каждой волости должны представлять коренных жителей с правом голоса; приостановить выбор тех чиновников, которые злоупотребляли своим положением, до окончания мобилизации рабочих; рабочие будут наделены правом создания артели или кооператива из 30 человек, у каждой артели будет по одному переводчику и у каждой 10-й артели по одному мулла; больным рабочим будут предоставлены медучреждения на тех же основаниях, что и русским, раненым на фронте; рабочие киргизы и казахи должны участвовать в городских и земских учреждениях; рабочим необходимо предоставлять пустые вагоны для отправки продовольствия и одежды;  и, наконец, в случае необходимости, предоставлять рабочим отпуска. Последний пункт, чтобы он возымел действие, было предложено ходатайствовать перед правительством.

Удовлетворило ли правительство что-либо из вышеприведенных требований, неизвестно. Однако они приведены полностью, без сокращений, для того, чтобы показать, насколько определенная часть населения хотела помочь правительству в выполнении Указа о призыве рабочих.  Положения, касающиеся замены рабочих и освобождения (от должности) религиозных учителей свидетельствуют о классовых интересах присутствовавших на собрании людей.

(Продолжение следует).