О том, что близость Афганистана, добавляет риски нашей безопасности, говорят уже давно. И уход американских войск ситуацию не улучшил, несмотря на заверения США о готовности афганских властей самостоятельно нести ответственность за региональное спокойствие. Потому к проблемам на афганско-таджикской границе вроде как привыкли. Так же можно было бы воспринять и недавний захват «Талибаном» столицы провинции Кундуз, что находится на границе с Таджикистаном. Если бы не одно но… Операция совпала с началом военных действий России в Сирии против Исламского государства (ИГ).
Скажете, совпадение? Причем здесь ИГ и Талибан, тем более что еще летом они объявили друг другу джихад? Талибы официально предупредили игиловцев, чтобы те держались подальше от Афганистана. Поводом послужило не очень лестное высказывание главы исламистов Бакра аль-Багдади о «главном талибе» Мохаммаде Омаре, как о «неграмотном полевом командире». Так и слышится, как кричали — «он назвал тебя земляным червяком».
Обидно, конечно, когда полевой полевому… А в реальности еще в начале года Исламское государство объявило о создании “эмирата Хорасан”, в состав которого вошли Афганистан, Пакистан, Индия и Бангладеш. “Эмиром” был назначен Хафиз Саид Хан — один из предводителей “Талибан” в Пакистане. А в июле ИГ начало процесс объединения с «Аль-Каидой» и «Талибаном», чтобы начать Третью Мировую войну. Причем отправной точкой была названа Индия. И уже повсеместно начали отмечать тот факт, что полевые командиры и боевики других организаций, включая Талибан, предпочитают присягать Исламскому государству, которое готовит вооруженное восстание во всем исламском мире.
Так что вряд ли можно назвать совпадением одновременное начало военных действий России в Сирии и активизацию Талибана (или уже ИГ?) возле границ СНГ. Сегодня многие эксперты сходятся в своих прогнозах — горячие точки вокруг России будут только увеличиваться, как и втягивание ставшей геополитически амбициозной Москвы в новые вооруженные конфликты. Объединения с Россией миру не нужны, это понимают все. Тем более объединения экономические. Тем более — объединения устойчивые, ориентированные на развитие. Тот же Майдан был нацелен именно на сдерживание кремлевского участия в судьбах евразийских государств.
Потому и возникает резонный вопрос, не станет ли Центральная Азия следующей площадкой для выяснения отношений между Западом и Россией. Вашингтон бьется за демократию во всем мире, врагом которых видит стареющие режимы. Москва работает по принципу «Что новые друзья? Уж лучше старый враг».
Одну такую площадку мир уже получил в Сирии. Сегодня существует две кардинальные точки зрения на российское присутствие на стороне Дамаска. Первая — Кремль втянули в бесперспективную войнушку с целью выкачать максимально средств и сил, что естественно притормозит евразийское развитие.
Это мнение весьма рационально. Нужно отдавать себе отчет, что покончить с источником терроризма на «раз-два», как подает российская власть, ни у кого не получится. Да и никогда не получалось. Пример тому — США, с трудом выбравшиеся из Афганистана, завязнувшие в Ираке, участвующие в Сирии со стороны антиправительственных сил. Проблема в том, что бомбить лагеря ИГИЛ, конечно, можно, но ни одна крылатая ракета не выбьет игиловскую идеологию из сотен тысяч умов или страничек в социальных сетях. И с каждым ударом возникает еще больший риск получить теракт у себя дома.
Тем более, что Вашингтон давно уже не ставит своей целью борьбу с ИГ. Хотя именно с этого заварушка и началась. Сегодня с игиловцами воюют сирийская армия и курды, а США все больше стремятся уничтожить Башара Асада. Хотя стоило бы задуматься и задать вопрос: «Кто придет на его место?» Например, в Египте Хосни Мубарака сменили «Братья-мусульмане» с их политикой притеснения женщин, СМИ, религиозных меньшинств и т.д. Учитывая, что на Дамаск нацелилось ИГ, вывод напрашивается сам собой: «Мы получим легитимное террористическое государство?»
Вторая позиция по Сирии в том, что восстановить страну все-таки можно. Ведь на самом деле победа в сирийском конфликте заложена в умении контролировать внешний фактор. Поэтому объединения антиправительственных группировок или их противостояние не имеют никакого влияния, разве что придают некий национальный колорит. Действительно, в Сирии сегодня, по меньшей мере, три фронта.
Башар Асад, который контролирует меньше пятой части своей страны с разрушенной инфраструктурой и захваченными нефтяными скважинами, живет за счет России, Ирана, Китая, Ирака, Алжира, Венесуэлы и Северной Кореи. Его противников поддерживают США и ряд арабских стран. ИГИЛ зарабатывает сам на демпинге нефти плюс получает поддержку со всего мира от сторонников, вербуемых большей частью в интернете. Сирийский Курдистан, а точнее несколько самостийных курдских автономий также обеспечивают себя нефтью. И все воюют друг с другом и со всем миром.
В результате в мире сформировались две коалиции. США с Израилем, Египтом, Саудовской Аравией, Катаром, Кувейтом, Иорданией, Бахрейном и Объединенными Арабскими Эмиратами. Плюс Вашингтон частично перетянул на свою сторону Иран поэтапным снятием санкций.
Россия также начала переговоры с Эр-Риядом, Тегераном и Анкарой, о договоренностях по которым можно только догадываться. А вот саудовские религиозные деятели уже подписали онлайн-призыв к джихаду против военного присутствия России в Сирии. Пока же реально действует только коалиция России с Ираком, треть которого контролируется ИГИЛом, и Ираном, о котором я уже сказал.
Турция также не обрадована нынешними действиями Москвы, так как они ломают ее политику по ослаблению курдов и Ирана. Президент Эрдоган даже высказался, что это приведет к изоляции Кремля и пригрозил отказаться от строительства АЭС, газопровода и в целом от российского газа, хотя является покупателем номер один. Конечно, здесь присутствует и американское влияние, все-таки Штаты категорически против «Турецкого потока», который позволяет обеспечить газом Европу в обход Украины. И вот проект уже сократился вчетверо, несмотря на предоставляемые Анкаре льготы — Россия сама тянет газопровод и дает скидку в 10% на поставляемый в Турцию газ.
При этом все участники сирийской кампании уверены в одном — идет передел мира, который начался с Ближнего Востока, и каждый должен успеть отхватить кусочек. Многие при этом понимают, что необходимо урегулировать конфликт, пока он не привёл к необратимым последствиям. Все-таки религиозные войны проходят в умах и всегда могут перекинуться в другие страны. Или можно, как минимум, сохранить территорию хаоса в четко отведенных границах, максимально сохранив Сирию (а вместе с ней и Ирак, оказавшийся в сходном положении). Факт в том, что падение Сирии приведен к падению всего Ближнего Востока и начавшийся передел затронет всех, кто сегодня так рьяно борется с Асадом. А следом линия разлома пойдет и по другим регионам.
Кстати, нынешняя Центральная Азия весьма напоминает Ближний Восток до начала цветных революций и демократизации. Все тот же высокий уровень социальной напряженности, как и у нас. Безработная, а потому беспокойная молодежь, подверженная влиянию социальных сетей. Пугающие размеры радикальной исламизации. Хотя экономические показатели не в пример лучше наших республик. К примеру, в последний мирный год в Ливии ВВП на душу населения был 14 884 доллара, а в прошлом году в Казахстане 12,3 тысячи долларов. До войны в Сирии было 5 100 долларов США, в этом году в Кыргызстане — 1 214 долларов.
Есть и еще одна схожесть — авторитарные, долгоправящие лидеры, ставшие из де-юре президентов де-факто монархами. Здесь, конечно, выбивается из общего русла Кыргызстан, но столь частая смена правительств вряд ли указывает на стабильность, как и количество дворцовых переворотов, поменявших «слуг народа», а не жизнь народа.
Проблема современного мира — это игры с легитимностью власти. Возьмем двойные стандарты в той же Сирии. Для России антиправительственные группировки, защищающие свои дома, — это террористы, а власть, разрушающая эти самые дома и убивающая свой народ, — это легитимно. Для США — наоборот. То же самое относится к власти, которая любыми путями стремится усидеть в кресле, организуя выборы с заведомо известными результатами. Изначально закладываемая нелигитимность является лучшей средой для протестных настроений и внешнего вмешательства. Ближний Восток, и Сирия в частности, это уже проходят.
